— Не могу ответить, господин…

— Что-о-о? — взъярился блонд. — Да я тебе покажу, дерьмо издохшей лошади! Отвечай, кто вышел первым?

— Леонсо…

— За Леонсо! — блонд, по всей видимости, уже терял терпение.

— Гельде… Или нет, господин, сначала вышел Гельде…

— Сейчас я прикажу дать тебе сотню плетей, а потом бросить в клетку со львами… Как тебе это понравится?

Мадо поперхнулся. Сморщив нос, он опять оглянулся на приятелей, что переминались с ноги на ногу за его спиной. «Скажи ему хоть что-то», — умоляюще зашептал взмокший от страха Сенизонна. И Мадо сказал:

— Следом вышел я. Теперь уже пришла очередь блонда поперхнуться и в изумлении уставиться на рыжего.

— Ты?

— Я, — подтвердил Мадо.

— Не слушай его, господин, — взволнованно произнес Михер. — Он шел за мной, а я за толстяком. Только не помню, за каким именно…

— Верно, — кивнул Агрей. — Мадо шел за Михером, а тот за чьей-то тушей. Но перед тушей, господин, вышло еще двое.

— Кто? — прошипел блонд.

— Если бы я знал их, господин, — смиренно ответил Агрей. — Но я мог зрить только их спины, и скажу тебе точно: раньше я таких спин не видел.

— В них было что-то особенное? — осведомился чуть успокоившийся блонд.

— Нет, — пожал плечами парень. — Спины как спины… Но не наши, клянусь Митрой.

— Кто еще поведает мне о сих спинах?

— Я, господин, — пролепетала Велина.

— Ну?

— Одна спина была широкая-широкая, и находилась высоко от пола…

— Значит, он большого роста, — глубокомысленно заключил блонд.

— Да, — кивнула Велина и продолжала. — А другая спина была узенькая-узенькая — вот вроде нашего Мадо — и находилась от пола низко.

— А этот маленького роста, — заверил присутствующих блонд. — Дальше, женщина.

— Все, — потупилась она. — Больше я ничего не видела.

— Тьфу!

Блонд откинулся на спинку кресла, положив одну руку себе на штаны, а другой поглаживая свою бородку. Он и раньше понимал, что от этих ублюдков толку никакого, кроме вони в кабинете. Они, конечно, не как там его… Бродяг понаехало на Митрадес уйма, теперь покою не будет ни днем ни ночью… Была б его воля, запер бы ворота и не пускал никого. А своим бы давал два раза в луну плетей, чтоб знали свое место, отродье Нергала, бычьи хвосты, дерьмо собаки… Блонд вздохнул тяжело, в глубине души страшно гордясь особой своей миссией, благодушно посмотрел на лицедеев, понуро стоявших перед ним, и по-отечески сказал:

— Ну, что стоите, дурни? Пошли вон.

Глава 8

Ночное небо быстро светлело. Бледнели и исчезали звезды, нежный розовый свет на горизонте обещал скорое появление ока благого Митры, а с ним и пробуждение всего сущего, начало жизни — ибо день есть жизнь, что умирает ночью.

Покинув дом Мгарс, Конан вдохнул прохладный, но уже начинавший теплеть воздух; на улице не было никого, только вдоль зданий черной тенью крался ободранный одноухий кот, настороженно кося по сторонам круглым зеленым глазом. Человек шикнул и кот, замерев на мгновение, потом стремглав бросился прочь, скрылся в узком переулке, откуда вскоре раздалось утробное «мр-рау!» И это тоже была жизнь.