— Ну, клубни такие, крахмалистые. В земле растут. Их и варить можно, и жарить.

— У нас в земле репа растет. Еще брюква.

Таю охватили смутные подозрения.

— А томаты? Красные, круглые, в огородах растут.

Он снова покачал головой.

Она начала перечислять, убеждаясь в своих подозрениях больше и больше:

— Кукуруза, кабачки, тыква? Та-а-ак, значит, на кофе рассчитывать тоже не стоит.

Вот так попала. Похоже, здесь растут знакомые фрукты и овощи, но не те, что когда-то завез в Европу Колумб.

— Ладно, — тряхнув головой, Тая решила не унывать. В конце концов, от картошки толстеют, а кофе беременным вреден! — Ужин готов.

Крейн настороженно опустился застал, на котором дымились две серебряные тарелки с полустертыми гербами Обсидианового клана. Когда-то он засунул их с глаз долой, а Тая, наводя ревизию, нашла, отскоблила и заявила, что не желает есть из глиняной посуды, если имеется такая красота.

Он хотел убрать их назад, но почему-то передумал. Эта женщина не уставала его удивлять. Он еще ни разу не видел, чтобы так готовили зайца. Она разделала тушку на крупные куски и на два часа сунула под гнет в смесь воды и уксуса, а сама занялась проверкой его запасов. Потом достала вымоченное мясо, обмыла, сделала в нем надрезы и хорошенько натерла солью с толченым чесноком, тминами растертыми горчичными зёрнами. Дала ему настояться еще с полчаса, и только тогда отправила на огонь.

Драги привыкли к тому, что зайца нужно просто освежевать, насадить на вертел и зажарить на открытом огне. Именно так он собирался сделать и в этот раз. Если бы эта женщина не вмешалась.

Пока заяц тушился, она понемногу добавляла в него то воду, то масло, то уксус. И все время пробовала. Казалось, сам процесс доставляет ей удовольствие.

— И как?

Крейн очнулся. Гарроты яйца, он и не заметил, как умял всю тарелку. Еще никогда зайчатина не казалась ему такой сочной и нежной…

Он оторвал взгляд от пустой тарелки.

Тая сидела, поставив локти настал, и пытливо смотрела ему в рот.

— Ну? — настойчиво повторила она.

Настырная женщина!

— Есть можно.

Ее щеки вспыхнули гневным румянцем, в глазах засверкали молнии, а рот сжался в упрямую полоску. Казалось, еще немного — и она выскажет все, что вертится на языке.

Но Тая сумела сдержаться. Пожала плечами и чуть насмешливо произнесла:

— Вот и отлично.

Крейн почувствовал, как внутри шевельнулось странное чувство. И с удивлением понял: ему было приятное поддразнить. И приятна ее реакция.

Но дотемна нужно было покончить с еще одним делом.

— Будешь спать здесь, — он кивнул натопан.

— А ты?

— Я — на лавке.

Тая окинула его придирчивым взглядом, потом оценила размер лавки и хмыкнула:

— Хозяин-барин.

Нет, она вовсе не собиралась предлагать ему разделить с ней топчан. Ей и одной там было тесно. Но то, что он и сам не стал претендовать на ночлег под одним одеялом, только добавило ему очков в ее понимании.

— Это ненадолго, — добавил Крейн, по-своему поняв ее скептицизм. — В доме есть свободные комнаты, но туда давно никто не входил.

— И мебель есть? — тут же откликнулась Тая.

— Да.

— Я хочу…

— Не сейчас, — он покачал головой. — Уже поздно. И ты потратила много сил. Отдыхай, я разбужу тебя ближе к полуночи.

— Зачем?

Он криво усмехнулся, глядя ей прямо в глаза:

— Чтобы стать моей женой, ты должна провести со мной всю ночь с полуночи до рассвета.