Если Неферет верила, что Белый бык стал ее Супругом, она жестоко ошибалась. У Белого быка Тьмы не бывает Супругов, у него есть только вассалы.

Ощущение присутствия Тьмы улетучилось, и Калона с облегчением выдохнул. Затем выпрямился и сосредоточился.

«Неферет? Неужели я почувствовал и ее присутствие?»

Он бросил взгляд на айфон. Как долго они следили за ним? Что слышали? Что им известно?

Неужели Рефаим в опасности?

Калона поднялся и взмыл в небо. Его могучие крылья рассекали ночь, пока он бесшумно и плавно двигался вместе с воздушными потоками, направляясь на восток, к предрассветной дымке.

Он прилетел к вокзалу за считанные секунды до рассвета, тяжело приземлившись рядом с железнодорожными путями, достаточно далеко от главного входа, которым, как объяснила Шони, обитатели вокзала не пользовались.

Калона вышагивал туда-сюда, глядя на старую металлическую решетку и беззвучно проклиная себя за то, что оставил чертов телефон на камне, когда ржавая решетка открылась, и из здания выскочил Рефаим.

Калона двинулся к нему, испытывая облегчение от того, что с сыном все в порядке, но тут Рефаим открыл рот и вскрикнул. Этот крик прозвучал в ушах Калоны настоящей болью. Затем Бессмертный увидел, как тело Рефаима содрогнулось, скорчилось, начало меняться, и из кожи мальчика вырвался ворон!

Следуя лишь одному инстинкту, Калона оторвался от земли и полетел за вороном. Бессмертный держался высоко в небе, вдали от любопытных глаз горожан, хотя ворон не стал надолго задерживаться в городе. Он полетел на запад, немного отклоняясь на юг, по неясной странности следуя тем же путем, каким летел к вокзалу Калона.

Вскоре ворон достиг горного перевала и присел на ветку старого дуба, раскинувшегося над домиками пересмешников. Там ворон-Рефаим и остался. Иногда он отлетал поесть, иногда просто улетал, но всегда возвращался на это место.

С приближением заката ворон сорвался с ветки. На этот раз он не стал кружить над хребтом, а взял курс на восток, в сторону Талсы.

Калона последовал за ним, и когда солнце ушло за горизонт, ворон приземлился как раз напротив подвального входа в вокзал. Птица вскрикнула и превратилась в обнаженного, тяжело дышащего и стоящего на коленях Рефаима.

Калона спрятался в тень и смотрел, как сын одевается, но тут внимание обоих привлек звук открывающейся металлической решетки.

— Ты вернулся! Ура! — Красная бросилась в объятия Рефаима. Он поймал ее и прижал к себе, смеясь и целуя. Держась за руки, они исчезли в подвале здания.

У Калоны внезапно подогнулись колени, и он почувствовал себя глубоким стариком. Бессмертный сел на покрытые ржавчиной рельсы и обратился вслух к ночи и Никс, которая являлась ее воплощением:

— Ты простила его, но вынуждаешь страдать в обличье зверя. Почему? Потому что он должен расплатиться за мои прегрешения? Будь ты проклята, Никс. Будь ты проклята!

Глава 25

В общем, я нервничала и гадала, что будет говорить Танатос о потере родителя (а особенно о моей маме), но день начался довольно здорово. Впервые за долгое время Старк встал раньше меня, и поэтому я проснулась от его поцелуев и шепота: «Пора, красавица, проснись!». Он позавтракал огромной миской хлопьев, и теперь дурачился с Дарием на стоянке у вокзала. Воины изображали боксерский поединок, пока все остальные усаживались в микроавтобус.

Я уже сидела там, с дебильной счастливой улыбкой, наблюдая за Старком из окна, когда из здания вышла Афродита. Увидев ее, я удивилась, поскольку думала, что она будет так страдать от похмелья и усталости, что в школу точно не пойдет.

Афродита поморщилась и надела солнцезащитные очки, хотя часы показывали половину восьмого, и никакого солнца не было и близко.

— Выглядит дрянновато, — заметила Крамиша, сидевшая позади меня.