И Он придет за ними.

Томал Юран, король Атрески, принял пергамент, но не развернул его, зная, что это ознаменовало бы собой его последнее действие в качестве правителя страны. Перед ним на почтительном расстоянии стояли мужчина и женщина, по обе стороны от них с бесстрастными лицами застыли гвардейцы, в чьих блестящих доспехах отражались огни факелов, освещавших тронный зал. Множество солдат толпилось в каждом коридоре замка, а тысячи других охраняли каждый дюйм его страны. Все с гербом Дел Аглиосов.

— Это именно то, о чем я думаю? — спросил он.

На троне Юран чувствовал себя неуютно, да и сам тронный зал, давно очищенный от регалий и геральдических знаков Конкорда, выглядел голым и обшарпанным. Снаружи холодный ветер дуса обдувал старые камни замка, печально завывая среди башенок и арок. Да, король Атрески и представить себе не мог, что все закончится именно так. Владыка Земли и Звезд свидетель тому, что его мечты были полны любви и света.

Да, он видел это совсем не так. Сколь жалкий конец! И ведь им не понять, что на самом деле у него просто не было выбора. Любое решение, какое бы ни принял Юран в те роковые дни, в конечном счете навлекало беды на простых жителей Атрески. На его народ, который когда-то восторженно скандировал его имя, а теперь требовал его смещения.

— Я встречу свою судьбу как слуга Конкорда, — тихо произнес Томал Юран.

Он посмотрел на женщину. В ней была сила. И красота. То же Юран видел в ней и десять лет тому назад.

— Это не та судьба, которую я когда-то желал для тебя, Меган, — промолвил он.

— Это было до того, как ты отвернулся от Конкорда, — парировала она.

— А ты отвернулась от меня.

Юран не смог скрыть прорвавшуюся в голосе нотку раздражения. Годы, проведенные в Эсторре, явно пошли Меган Ханев на пользу, а приобретенная за это время властная осанка лишь усиливала ее красоту. Она была одета в элегантную тогу и столу из тончайшей тундаррской ткани, на длинных, зачесанных назад черных волосах красовался золотой обруч с плетеной кожаной сеткой, а темно-карие глаза все еще лучились юношеской энергией.

Прежде чем выступить вперед, Меган бросила взгляд направо, на стоящего рядом с ней мужчину и получила в ответ одобрительный кивок. Юран вдруг почувствовал, что мужество начинает покидать его. Меган протянула руку к королю Атрески и провела по его лицу.

— Ты видел мир за пределами этого замка? Цардиты ободрали его до нитки. Ничего не осталось. Тебе ли не знать, что они забирают все, что только захотят. — Меган вздохнула. — Что случилось, Томал? Почему ты сделал это?

— Я не мог сидеть сложа руки и смотреть, как истребляют наш народ.

— А вместо этого они умирали тысячами на твоих границах с Нератарном и Гестерном, — проворчал спутник Меган. — И все потому, что ты оказался слаб перед лицом врага.

— Тебя там не было, казначей Джеред. Они сокрушили бы Харог без особых усилий.

Лицо Джереда не выражало сочувствия. Он все еще выглядел крепким и полным жизненных сил, хотя в его коротко подстриженных волосах уже решительно господствовала седина. Дело, надо полагать, шло к шестидесятилетию. О том же свидетельствовали и морщины на лице, однако это был не тот случай, когда возраст означал слабость. И не тот человек.

— Выходит, ты на самом деле не понял, — сказал Джеред. — И тогда, и теперь мы составляем единый Конкорд, а в единой стране так случается, что кто-то должен умереть, чтобы спасти остальных. Но ты ведь никогда не понимал, что мир существует и за пределами Атрески.

— Не надо поучать меня, Джеред.

— Нет уж, послушай. Тебе и твоим людям следовало умереть за Конкорд, когда Цард стоял у твоих ворот, но ты предпочел вступить в переговоры и поверить лживым речам цардитов об освобождении.