…Алена — тете Фире: «…Я ездила в часть, агитировала Псковскую дивизию перейти на нашу сторону, потом на Исаакиевской с баррикады раздавала листовки… баррикада была из каких-то труб и ящиков, я порвала колготки…»

…Рома — Арише: «…Мы победили!»

Ариша — Роме: «…Раз мы уже победили, ты можешь пойти со мной к маме, Толстун просыпается в девять…» И они ушли — вдвоем.

— Ну, вот тебе и здрасьте, — сказала им вслед тетя Фира.

Никогда в жизни не слышала от тети Фиры такого неинтеллигентного выражения.

Она права — вот тебе и здрасьте! Но я Аришу понимаю, если бы я уже не была влюблена, я бы тоже влюбилась в Рому, этой ночью он был как прекрасный принц, победивший чудовищ.

…Лева — мне, тихо, чтобы никто не услышал: «…Танька, у меня такое чувство гордости — я там был!.. Я отсюда не уеду!.. Там, на площади, я понял, я вдруг понял — каждый идет на войну, понимаешь, каждый! В этом суть жизни! Неважно, что один может когда-нибудь доказать гипотезу Пуанкаре, а другой нет. Я понял, что я как все, я часть своего народа… Да, я прежде говорил другое, и что? Эйнштейн сказал: „Из всех мыслимых построений в данный момент только одно оказывается преобладающим“ — одно! То есть в разные моменты времени истина разная! Сегодня ночью я понял — разделение идеи на чувственном уровне, чувство общности, коллективные ценности — вот что самое важное!.. У нас будет другая страна, новая страна! Какие у нас люди, Танька, какие лица, какие прекрасные лица!.. Ты когда-нибудь видела столько прекрасных лиц разом?! А я видел!.. На площади!..»

Получается, каждый ходил на площадь за свое. Рома за свое подписанное этим Путиным совместное предприятие, Виталик за свое кино, Лева за свое чувство «я был там». Ариша, спящая красавица, проснулась и влюбилась, Лева, спящий красавец, проснулся и влюбился в свой прекрасный народ…

— …А топор-то мой где?.. Небось потеряли? — хозяйственным голосом почтальона Печкина сказал дядя Илюша. — А я хотел отдать в музей. «Топор Ильи Резника, использовался для защиты демократии».

Чуть позже начались звонки из Америки — Левины друзья, дождавшись утра, взволнованными голосами спрашивали «как вы?!». Лева отвечал «мы пьем чай» или «мама сделала яичницу». Он, конечно, немного рисовался — блажен, кто посетил сей мир в его минуты и т. д. Но правда, что происходило у нас в минуты роковые? Просто жизнь.

Папа сказал, что у него двойственное чувство: эйфория, гордость — и стыд, неловкость, как будто его заставили испытывать героические чувства, как будто он, наивный идиот, думал, что это война, а на самом деле играли в войнушку. Сказал: «Но ведь истинна только пережитая эмоция, как на елке в детском саду, неважно, что Баба Яга ненастоящая, Манечка по-настоящему боялась».

Манечку его прекрасную мы взяли на митинг на Исаакиевскую послушать Собчака. И правда, сколько прекрасных лиц, сколько любви ко всем! Лева нес Маню на плечах, у нее в руке плакат — вырвала лист из альбома для рисования и красным фломастером написала «лучшее в переди».

Папа сказал: «Важно, что будет потом, за это потом мы, возможно, и не сможем гордиться». Этот папин вечный скептицизм! С возрастом увеличивается.

От кого: Lev Reznik <reznik@gmail.com>

Кому: Татьяна Кутельман <kutelman@mail.ru>

29 декабря 2012, 18:08

Прости, я отвлекся, не дописал, машинально отослал тебе недописанное письмо.

Деньги на Аришу на следующий год я перевел. Я советовался со здешними врачами. Они говорят, что бессмысленно «бороться с алкоголизмом», необходимо перестать ее жалеть и дать ей возможность самой отвечать за свою жизнь.