— Понял, не дурак, — Степан принял ствол, покрутил в руках, сунул за ремень, под куртку. — Не заметно?

— А какая разница? — искренне удивился Челнок. — Ты же не на прогулку с ним собираешься. — Он прищурился. — Слышь, малой, а ты часом не косяки ли пороть намылился, а? Что-то мне глаза твои не нравятся.

— Да ты чего? — искренне возмутился Степан. — Я что, совсем без понятий, что ли? На всю башку ушибленный?

— Ты смотри у меня, малой. Замечу чего — уши оторву. Имей в виду.

— Уже имею.

— Молодец. Шустро рубишь.

Челнок пошел к двери, на пороге повернулся, сказать чего-то хотел, да не сказал. Вышел.

Степан вышел следом, постоял, прислушался, откуда доносится стук Светланиных каблуков. Вроде со второго? Точно, со второго. Он быстро взбежал по лестнице, заглянул в одну комнатку, во вторую.

Светлана просто ходила, сложив руки на груди. Мотала круги, коротала время. Увидев пасынка, остановилась, взглянула удивленно.

— Степан?

— Тихо, — он прижал палец к губам. — У тебя лаве есть?

— Лаве?

— Ну, деньги есть у тебя?

— Есть, — Светлана сняла с плеча сумочку. Но смотрела непонимающе. — Что-нибудь случилось?

— Да ничего не случилось. Нормально все.

— Сколько тебе нужно?

— Баксов триста. Лучше, если больше.

— Сейчас посмотрю. По-моему, есть у меня… А зачем тебе, ты можешь сказать?

Она выудила из сумочки красивый кожаный бумажник, открыла, достала несколько стодолларовых купюр, тоненькую стопочку пятисотрублевок. Среди них затесалось несколько сотенных и даже пара полтинников. Степан выхватил из ее рук деньги, сложил, запихнул в карман джинсов.

— Постой, — встревожилась Светлана. — Ты что задумал?

— Тихо, — прошипел страшно Степан. Рванул из-за пояса пистолет. — Блин, заорешь еще раз, завалю!

— Степка, ты с ума сошел! Отдай пистолет!

— Да иди ты, — Степан попятился к выходу, держа Светлану на мушке. — Шалава…

— Идиот, — вдруг резко сказала она. — Придурок малолетний. Засранец дешевый. Эгоист. Ни о ком не думаешь, кроме себя. Ну ладно, на меня тебе плевать. Пусть. Но ты же отца подставишь, дебил. Людей его подставишь, себя подставишь!

Степан нырнул в коридор, в два прыжка оказался у лестницы, скатился по ступеням. Челнок уже стоял, повернувшись полубоком, вскинув автомат к плечу. Увидев Степана, сплюнул.

— Бес оглашенный. Я же тебя чуть не завалил. Ты куда так вваливаешь-то, малой?

— Брат, подперло! — заорал Степан, прыгая по грядкам, как австралийский кенгуру.

— А-а, — понимающе мотнул головой Челнок и засмеялся. — Небось молоко-то с огурцами трескал? Смотри ствол в парашу не урони! Сам доставать полезешь!

И в эту секунду на крыльцо выбежала Светлана.

— Остановите его кто-нибудь! — крикнула она. — Степка, стой!

Челнок прищурился. Он сразу все понял, скинул автомат, сунул его Светлане.

— Держи! Не дай божок, срисует кто. Вот баклан, — досадливо бормотнул он, скатываясь с крыльца. — А ну, стоять, малой!!! — гаркнул уже на бегу. — Стоять, тебе говорят!

А Степан летел к забору, сгнившему, почти завалившемуся на пашню штакетнику, оскальзываясь в грязи, чувствуя, как кровь приливает к ушам и те становятся огромными, будто японские зонтики.