— Лучше сказать — немного не от мира сего, — засмеялся Профессор. — Но ведь он в самом деле не от мира того. Если говорить серьезно, мы сами запрограммировали в нем эту странность, этот повышенный интерес к проблеме SETI. Как бы иначе мы заставили его действовать?

— Разве не проще было без всяких фокусов дать ему задание — прозондировать, как говорится, общественное мнение землян, выяснить, имеется ли у них тяга к «братьям по разуму», насколько она сильна? Мы получили бы необходимые сведения гораздо быстрее. И эти сведения были бы более достоверны. По существу, этот так называемый Виктор Борисов действовал совершенно непрофессионально…

— Вы меня удивляете, коллега. Даже земляне знают, что нельзя заносить на другие небесные тела инородные живые организмы. Поэтому они тщательно стерилизуют свои космические аппараты. Это азбука космической гигиены. И они ее знают, хотя только начинают летать в космос. Мы с вами это знаем давно. Кроме того, мы связаны Конвенцией. Кто бы нам позволил послать на Землю нашего сопланетника, так сказать, в натуральном виде? Мы получили такое разрешение лишь после того, как добились его полного сходства с землянами — внешнего и внутреннего, — пока не стерли его собственную память и не наделили памятью некоего Виктора Борисова. Единственное отклонение от «среднеарифметического» человека, которое нам было разрешено сделать, — снабдить его тем самым несколько повышенным интересом к проблеме космических цивилизаций, о котором я уже говорил. Но эта небольшая странность, разумеется, вполне укладывается в границы естественного разброса человеческих характеров. Среди людей, я думаю, еще и не такое можно встретить.

— Что же, теперь всякий раз, собираясь послать на Землю какую-нибудь экспедицию, мы должны будем подвергать ее участников такой мимикрии?

— Конечно. До тех пор пока Земля не вступит в Галактический клуб.

— А если она никогда не вступит?

Профессор пожал плечами:

— В конце концов ждать осталось совсем немного. Я думаю, не более столетия по земному летосчислению. Технически они развиваются все более стремительно.

— Да, но это-то и приближает их к критической точке. Уже приблизило.

В комнате установилось молчание.

— Все-таки чертовски странная ситуация, — промолвил наконец Ассистент, — мы с вами знаем, как цивилизация — целая цивилизация! — может избежать погибели, и не имеем права подсказать ей способ спасения. А вместо этого занимаемся выяснением каких-то пустяковых вопросов, касающихся умонастроений внутри этой цивилизации.

— Ну нет, это не пустяковые вопросы! — решительно возразил Профессор. — Вы ведь знаете: достаточно высокий уровень космического сознания — одно из главных условий приема в Галактический клуб. Мало ли мы с вами знали цивилизованных планет, которые после того как они преодолели ядерный кризис и достигли весьма высокого технического и социального развития, выбрали путь космической изоляции. Они хоть и прожили более долгий век, чем те, кто не в силах переступить даже ядерный порог, но все же немного по космическим масштабам. Впереди их ждали другие пороги, другие кризисы. Только широкое общение с себе подобными — с другими галактическими цивилизациями — создает надежную основу для выживания.

— Вот я и говорю, — подхватил Ассистент, — почему бы нам не начать общаться с землянами-нас ведь отделяет от них какой-то световой месяц…

— Вы же прекрасно знаете: до того момента, пока цивилизация не преодолеет ядерный кризис, это невозможно. Это запрещено Конвенцией.

— Разумен ли такой запрет?

— Я думаю, да.