Лодку потряс страшный удар, сбивший с ног Ольгу и оторвавший от поручней Аррэк. По команде капитана Пит дал полный задний ход, но это было бесполезно. Лавина за лавиной по палубе перекатывались волны.

Пит очутился в воде. Она сковала его и потащила вниз, на дно, усеянное острыми камнями. Он подумал: «В Твои руки передаю себя, Господи. Помилуй Ольгу, пожалуйста, пожалуйста…» Море снова выплюнуло его, дав глотнуть воздуха напоследок.

Барахтаясь вслепую, Пит старался представить себе, в каком направлении бегут буруны, чтобы скоординировать свои действия. Если б ему удалось нырнуть!.. Но едва ли… Он словно оседлал несущегося гиганта, который все вырастал и вырастал, рвался и рвался вперед с сумасшедшей скоростью. Уже показался риф, о который он разобьется… Он умрет.

Когти впились в его жилет: Аррэк!.. Запел воздух под крыльями. Итри не могла поднять его, но сумела оттащить в сторону… Считанных сантиметров оказалось достаточно, чтобы Пит проскочил мимо скалы, о которую должны были расплющиться его кости, и провалился вниз, в мглистый хаос. Аррэк не успела вовремя разжать когти. Пит увидел, как она ушла под воду, прежде чем накрыло его самого. Золотистые крылья так больше и не показались.

Когда Пит снова оказался на поверхности, он увидел, что море вокруг относительно спокойно, слева и справа вздымались темные отвесные скалы, а впереди чернел крутой берег.

— Ольга! — прокричал он — Ольга, Ольга!

Из бушующей тьмы возникла тень крыльев.

— Вылезай на берег, пока тебя не утащил отлив! — прокричал Инхерриан и, тяжело взмахивая крыльями, полетел назад на поиски.

Пит вылез на плотный, слежавшийся песок и распростерся без сил, чувствуя, что теряет сознание. Однако обморок длился недолго. Очнувшись, он увидел рядом Рузу и Уэлл. Чуть дальше Инхерриан тянул веревку, один конец которой он обмотал вокруг дерева. К другому концу была привязана Ольга. Она еще оставалась в воде — итри подтаскивал ее к берегу. Силы, видимо, совсем оставили ее, но Инхерриан пропустил веревку ей под руки, так чтобы поддерживать женщину на плаву. Ольга была жива.

На рассвете, сером, как волчья шерсть, ветер упал до семи баллов. К тому же скалы, словно щит, закрывали от него лагуну и прибрежную полосу. Сверху слышалось его завывание, а снаружи все также грохотали буруны, орошая остров водяной пылью. Пит и Ольга лежали, тесно прижавшись друг к другу под одним плащом. Инхерриан осматривал спасенное имущество. Уэлл сидела, опираясь на крылья, и смотрела в сторону моря. Влага блестела на ее поблекших перьях, словно слезы.

Среди рифов показался Руза и, опустившись на землю, сказал:

— Никаких следов. — От усталости голос его потерял всякое выражение.

— Ни лодки, ни Аррэк.

Хотя сознание Пита словно бы заволок туман, он отметил про себя порядок слов в этой фразе. Тем не менее он наклонился к родителям и брату Аррэк, которая была такой красивой и веселой и, бывало, пела им при свете луны.

— Как передать… — начал было он на диалекте Планха, но понял, что не знает нужных слов, и продолжал по-английски: — Какими словами мы можем выразить наше сочувствие?

— Нет необходимости, — отозвался Руза.

— Она погибла, спасая меня!

— А также груз, который был нам необходим.

Энергия, казалось, стала возвращаться к Рузе. Он поднял голову и вздыбил хохолок.

— Она обладала смертенеустрашимостью, наша девочка.

…Впоследствии Пит долго подбирал эквивалент этого итрийского слова, пытаясь определить его точное значение. «Бесстрашие» — слишком простой и невыразительный перевод. Быть может, в старояпонском отыскалось бы подходящее по силе слово, и то вряд ли.