|
Иштван Уличный пригласил всех соседей Янковских поплыть с ним на плоту на мельницу Аннушки. Из Ужеровых, кроме бабушки и отца, поехали все, присоединились также Рашовы, которые знали Уличного еще по жизни в Америке. К общей радости, с ними отправились также и пастор с учителем. Во вторник до самого обеда готовились к поездке. Нужно было найти брезент для палатки, котел, потому что Аннушке очень хотелось, чтобы поездка получилась такой, какой была та, когда матушка ее поехала домой. Дядя Иштван позаботился обо всем, даже о баранине на гуляш. Рашовы принесли казан. Захватили с собой дрова и одеяла, потому что ночи были прохладные. Аннушка пригласила братьев Боротовых, Степана, Мартына и Сусанку Ключ. Она бы всю молодежь взяла с собой, если бы можно было. Во вторник после обеда плот отчалил, и собравшиеся на нем запели веселую песню. Они обещали дяде Уличному как плату за проезд петь тренчинские песни, и вскоре на Ваге зазвучали народные песни, одна за другой: "Знал бы я, где смертушка моя...", "Сердцу милая моя...", "Солнце село за малиновым кустом...", "Нива зеленеет, скоро уж созреет, но жницы моей нет..." По желанию пастора Уличный стал рассказывать о пережитом, особенно о том, как он в тропических джунглях заводил ферму. Он описал жизнь за океаном; воспоминания, одушевленные живой фантазией, помогли ему повести своих слушателей по стойбищам индейцев.
Спутники вскоре заметили, что перед ними был словак, который основательно воспользовался американской свободой и возможностями образования. Он признался, что свой крестьянский костюм унаследовал от отца и что он его надел, потому что хотел здесь ощутить себя настоящим словаком. С тех пор как Иштван стал носить этот костюм, он действительно почувствовал, что вернулся на родину. Вскоре был готов ужин. За ужином состоялась очень интересная беседа. После ужина на плоту зазвучали прекрасные духовные песни, и вся обстановка чем-то напоминала Геннисарет-ское озеро: может быть, пышной зеленью и цветами, чарующими взоры; может быть, мирным, как во времена апостолов, ландшафтом... Пастор сидел на складном стуле с Библией на коленях; остальные сидели, лежали или стояли вокруг него. Ваг тихо шумел под легкими ударами весел, которыми Илья Ужеров и Мартын Ключ держали плот в верном направлении. На долину Вага опускались сумерки, на небе засияла вечерняя звезда. Исчезла нежно-розовая заря, и вдруг из-за горы появилась полная луна, заливая всю землю серебряным светом. Прочитав соответствующий текст, пастор Моргач стал говорить о третьем явлении Сына Божьего своим ученикам. Он описывал красоту Геннисаретского озера, ночь, проведенную рыбаками в бесплодных усилиях, рассказывал о Христе, Который наблюдал за Своими учениками, хотя они Его не узнавали; слушатели представили себе, как Он на берегу развел огонь, чтобы приготовить пищу для усталых рыбаков, и как они потом, после богатого улова, пировали, а Он, глядя на них, радовался, что дал им наглядный урок о Слове: "Се, Я с вами во все дни". "И с нами Он также будет, - закончил пастор, - ибо "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же". Он нас не оставит. Он с нами в труде, в борьбе и в страданиях, в радости и в скорби, а также в долине смертной тени, во всякое время". Молодой пастор, никогда еще не использовавший в своих проповедях ни единого стишка, стал прямо-таки поэтом. И неудивительно! Все вокруг него было исполнено чудесной, святой поэзии. Михаил Ужеров не мог оторвать глаз от своих друзей. Он вспомнил слова своего брата о пасторе: "То, что он сегодня имеет, ему дали не ваши профессора". Верно сказал Илья: эту веру, эту уверенность в том, что Иисус Христос действительно воскрес и что Он, хотя и невидимый, живет со Своими последователями, профессора дать не могли. После молитвы в наступившей тишине девушки с Дорой начали петь, и душа студента поднялась ввысь, к Его и к нашему Отцу. Я знаю, жив Воскресший чудно, К Его ногам враги падут. |
