Харви резко захлопнул за собой дверь кабинета.

Ладно, это ведь ненадолго.

5

После отъезда Мартина и Сью в доме, можно сказать, установилась мертвая тишина. Харви с утра до ночи пропадал на ранчо, и Джейн видела его урывками, чаще всего за завтраком или за ужином. Она «доводила до ума» свою статью, шлифовала текст, перечитывала записи отца.

И старалась меньше думать о Харви.

Всякий раз, когда он входил в дом и его голубые глаза встречались с ее глазами, сердце Джейн начинало биться тревожными мелкими ударами. По ночам, лежа без сна, она мечтала о Харви. Хорошо еще, что мечты — частная собственность каждого.

— Расскажите мне о той книге, которую вы пишете, — попросил он однажды за послеобеденным кофе.

И Джейн рассказала ему о записях и дневниках своего отца, и о книге, которую пишет, потому что отец умер, не успев закончить ее.

— Это книга о людях, о природе, о его работе. Когда я перечитываю ее, мне кажется, что я разговариваю с отцом, как с живым. Понимаете? Я будто слышу его голос, вижу его — в старом солнцезащитном шлеме, с улыбкой на губах… Его внутренний мир был богат, оценки людей и событий глубоки и зачастую неожиданны… Жаль, что я была тогда слишком мала и не могла ничего этого оценить. А его необыкновенный юмор — грустный и веселый одновременно!.. — Джейн вскочила со стула. — Я дам вам прочитать один кусочек.

Она бросилась в свою комнату, торопливо перелистала рукопись и нашла те две странички, о которых говорила: разговор отца и старого вождя племени аборигенов с побережья Тиморского моря.

— Вот, — вернувшись, сказала она и протянула Харви исписанные листочки, — это даст вам представление о моем отце.

— Превосходно! — прочитав, похвалил Харви. — Ваш отец был умным, наблюдательным человеком и умел точно выражать свои мысли.

— Да, именно таким он и был! — горячо отозвалась Джейн. — Поэтому я не могла допустить, чтобы все эти материалы лежали и покрывались пылью. Хотя признаюсь, мне потребовалось немало времени, чтобы я окончательно поняла: мой долг — закончить эту книгу. Ради него. Ради себя.

Харви задумчиво смотрел на нее.

— И вы не смогли завершить эту работу дома?

— Я старалась, я сделала массу набросков, но… тщетно. Не знаю почему, но работа шла ужасно тяжело. И тогда я решила: мне нужно снова увидеть наш поселок, поговорить с местными жителями, мне хотелось… скорректировать свое восприятие с восприятием отца, проникнуться знакомыми ему запахами, звуками, красками… Здесь ведь все не такое, как у нас, в Англии.

— И сколько времени вам потребуется, чтобы завершить работу?

— Не знаю. Полгода, может быть, больше.

— Наверное, нелегко на такой срок отрываться от дома, от семьи, от друзей.

Джейн кивнула.

— Но как раз сейчас я свободна. Так свободна, как, вероятно, никогда больше не буду.

Почти целый год она посвятила заботам о Филе, вообще позабыв, что такое свобода, и все же, будь у нее выбор… Да что теперь об этом думать! Какой смысл терзать себя мыслями о том, что никогда не сбудется. Слишком тяжело, слишком горько.

— И потом… — Джейн замялась, — мне нужно было переменить обстановку.

Харви пристально посмотрел на нее и ничего не сказал, но Джейн поняла, о чем он думает: разбитое сердце, отвергнутая любовь… Что-нибудь в этом роде.

— Нет-нет, я приехала сюда не для того, чтобы зализывать любовные раны, — улыбнувшись, ответила Джейн на его невысказанный вопрос.

— И никто вас дома не ждет?

— Вы имеете в виду мужчину? Нет, никто.