— Конечно, если она безопасна на ходу, — рассеянно отозвался Харви, ведя Джейн в дом.

— О, я в этом уверена.

Он завел Джейн в ванную комнату, закрыл дверь и начал вытаскивать рубашку из-под ремня, стягивающего ее шорты.

— Что ты делаешь? — спросила Джейн, отбиваясь — впрочем, вяло — от его рук.

— Всего лишь снимаю с тебя одежду. Я тоже разденусь. А потом я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— Не уверена, что мне захочется это делать, — строго ответила Джейн.

— Захочется, уж поверь мне.

— А тебе не кажется, что ты слишком самоуверен?

Харви выразительно хмыкнул.

— Да уж, я такой.

— И что именно я должна для тебя сделать? — полюбопытствовала Джейн.

— Я хочу, чтобы ты встала со мной под душ, намылила губку мылом и сделала мне полный массаж.

— Только если ты сделаешь мне такой же.

Так продолжаться не может. Я должен узнать.

Харви присел на софу рядом с Джейн. Она, как всегда, разливала кофе, а он — тоже как всегда — любовался ею. Он любил смотреть, с каким изяществом она совершает самые обыденные действия: разливает кофе, гуляет по лужайке, читает или делает бутерброд.

Харви взял из рук Джейн чашку и сказал:

— Я хочу кое о чем у тебя спросить. — Он знал, что вторгается на чужую территорию, и все же ничего не мог с собой поделать.

— Да, пожалуйста. — Глаза Джейн стали прозрачно-зелеными.

— На прошлой неделе, когда я вечером вернулся домой, ты плакала. Почему?

Джейн потупилась.

— Я была… просто у меня было плохое настроение, вот и все.

— Ты держала в руке фотографию, — напомнил Харви.

— О! — Джейн помолчала, очевидно догадавшись, что он заподозрил. — Это не мой ребенок, если тебе интересно.

У Харви с души свалился камень.

— Не твой? — переспросил он.

Очевидно, в его тоне прозвучало облегчение, потому что Джейн, нахмурившись, сказала:

— Вот, значит, что тебя волновало… Извини.

— Тебе не за что извиняться. Но почему ты все-таки плакала?

— Я скучаю по этому малышу. Я почти целый год ухаживала за ним, и теперь мне его не хватает. Поэтому иногда мне трудно смотреть на его фотографии без слез.

— Чей же это ребенок? И почему ты ухаживала за ним?

— Во всем виновата ужасная бюрократическая неразбериха. Но это долгая история. Ты действительно хочешь, чтобы я все рассказала?

Харви кивнул.

— У меня есть близкая подруга, которая работает в агентстве по опеке и усыновлению. Как-то я зашла к ней на работу — не помню зачем — и застала ее в панике. Прямо у нее в офисе в корзине — ну знаешь, такие корзины, приспособленные для перевозки детей в машинах? — спал ребенок. Его должны были забрать приемные родители, но с ними произошло что-то ужасное: то ли авария, то ли какой-то несчастный случай. Словом, забрать ребенка они не смогли. Это случилось за несколько дней до Рождества. Моя подруга несколько часов провисела на телефоне, пытаясь пристроить ребенка в приют. Но везде, как назло, по разным причинам ей отказали. Короче, ребенка взяла я.

— Ты взяла неизвестно чьего ребенка, подкидыша, я правильно тебя понял?

Джейн криво усмехнулась.

— В тех обстоятельствах это показалось нам единственно разумным решением, хотя, конечно, противоречило всем законам и правилам. Но моя подруга валилась с ног, у нее была жуткая ангина. Тут уж не до законов.

— Сколько же было ребенку?

— Десять дней.