Он понял, что я имел в виду, и тайком взглянул на Фиб.

Она смотрела в окно, и на ее лице проступало выражение крайнего ужаса.

Я быстро проследил направление ее взгляда, уже заранее ощущая, как сожмется от страха мое сердце при виде того, что бросится сверху на наш самолет.

Да, сейчас это оказался настоящий утукку. Я бы не смог даже сразу определить, какие звери внесли свою лепту в создание этого летающего ужаса, — никакие добрые чувства не могли теплиться в груди подобного чудовища.

Без малейших колебаний Бреннан рванул самолет вперед.

— Мерзкая тварь, — заорал Помфрет, — она догоняет нас!

— Я выжимаю из этой старой галоши все, что можно.

— И тем не менее она приближается.

Самолет вздрогнул от тяжелого удара, и на какое-то мгновенье мне пришлось испытать неприятное чувство свободного полета.

— Но ведь не сможет же он развалить самолет! — резко сказал я, хотя понимал, что всего лишь сотрясаю воздух.

И снова самолет содрогнулся. Двигатели начали кашлять. Не знаю, что там с ними произошло, но утукку больше не было видно.

— Он попал в двигатель! — крикнул Бреннан, развернувшись в кресле, лицо его исказилось.

Самолет нацелился носом вниз.

Лотти покатилась вперед, и Помфрету пришлось бороться со своим креслом, чтобы добраться до нее.

— Ты сможешь удержать машину, Холл? — прокричал я.

Бреннан продолжал бороться со штурвалом.

— Без моторов она летает не лучше кирпича! Но я попытаюсь.

Мы все испуганно наблюдали, как Бреннан упрямо старается удержать самолет в воздухе. Внизу нас поджидали зазубренные макушки гранитных пиков.

Лотти зарыдала, уткнувшись в грудь Помфрету. Он посмотрел на меня поверх волны ярко-рыжих волос и попытался улыбнуться. Я отвел взгляд в сторону. Фиб вжалась в кресло, не спуская глаз с Бреннана.

— Пристегнитесь! — не оборачиваясь, коротко бросил он.

Помфрет как-то ухитрился пристегнуть Лотти, а я помог Фиб. Уши заложило, когда самолет стал терять высоту. Мне это, вообще говоря, не доставило особого удовольствия. Но Холл Бреннан продолжал в своем кресле бороться за наши жизни, и я припомнил, как в свое время готов был отдать ему последний гарпун, последний баллон с воздухом.

— Я попробую сесть в ложбине между утесов. Если нам повезет, мы проедем достаточно большое расстояние и успеем погасить скорость, прежде чем машина разобьется. — Плечи Бреннана напряглись, когда он навалился на штурвал. — А потом крылья и хвост отвалятся, и мы начнем крутиться. Будьте готовы моментально выбраться наружу — самолет может загореться. Я, конечно, установил пожарную защиту, и пена выльется, но…

Мне вообще-то приходилось влипать раньше в такие истории, но я не хотел попасть еще в одну авиакатастрофу.

Глядя в лобовое стекло, я наблюдал за проплывающими внизу острыми пиками, тянущимися к небу подобно окаменевшим морским валам. Самолет приближался к земле, ветер протяжно завывал, обтекая корпус. Я попытался закрыть рот и расслабиться. Я не хотел кричать…

Еще ниже. Нос стал медленно подниматься. Бреннан повис на штурвале. Все шло к тому, что мы должны были врезаться прямо в макушку ближайшего утеса. Но вот правое крыло ушло вниз. Бреннан проклял все на свете и снова набросился на рукоятки управления. С трудом самолет уклонился от встречи с утесом, но нос его опять глядел в землю.

Прежде чем Бреннан смог выровнять машину, она ударилась о камни.

Лавина звуков нещадно обрушилась на мои барабанные перепонки, в голове зазвенело.

Металлический корпус высекал гигантские искры, скрежеща по булыжникам, пена хлынула из выпускных отверстий.