— Берт, вы звали меня?

— Послушай! Ты попал в беду. И у тебя мое лицо… Кто ты? Могу ли я помочь тебе?

— Берт! Вы говорите сам с собой или…

Крови больше не было. Только золотая цепочка блеснула где-то между перилами.

— Да! — заорал я Помфрету. — Я разговариваю сам с собой!

— Все в порядке, сэр? — Охранник — здоровенный смуглолицый детина в коричневой униформе, загорелые руки которого небрежно покоились на поясе в миллиметре от кобуры, — приветствовал меня с той многозначительной всеосведомленностью, которая всегда проскальзывает в тоне любого представителя воинских или псевдовоинских формирований при общении с гражданскими лицами. — Мне показалось, вы с кем-то разговаривали?

— Только с мистером Помфретом, сержант.

Он осмотрел нас обоих, ухитрившись не встретиться взглядом ни со мной, ни с Помфретом, пробормотал что-то насчет исполнения служебного долга и наконец удалился. Его неестественно прямая спина и негнущиеся ноги раздражали меня до нервного зуда.

— Что, черт побери, происходит? — Помфрет взял меня за руку, чтобы я мог лучше прочувствовать его вопрос. — Вы кричали так, словно…

— Вы видели… — тут я прикусил язык. Он не мог увидеть это, а если бы даже и увидел, то сделал бы то же самое, что и я, — переполошил охрану. Дьявольщина! Мне шла удача — но, как всегда, к ней потянулись чужие жадные руки. Агенты разведок всего мира не сумели бы воспрепятствовать той тонкой операции, которую я мог затеять при наличии денег, времени и криминальных склонностей.

— Вы неважно выглядите, Берт. Идите сюда, присядьте. Я сейчас соображу чего-нибудь выпить.

— Нет, Джордж, все в порядке. — Я засмеялся, сожалея, что не могу сохранить невозмутимый вид. — Просто у меня запершило в горле, и я попытался его прочистить, — тут я кашлянул и с притворным отчаянием добавил: — Поживите-ка с мое под водой — посмотрим тогда, какие странности у вас появятся.

Он посмотрел на меня, как будто внезапно обрадовался тому, что завтра я его покидаю, попытался выдавить улыбку и произнес:

— Вам надо смотреть за собой. Простуда — страшная вещь!

Да, надо отдать должное старине Джорджу. Ничто не могло заставить его изменить своего мнения о чем-либо.

Прежде чем мы ушли, я наступил на пятнышко крови и аккуратно затоптал его носком ботинка. Не знаю, зачем я это сделал, но мне показалось, что данный поступок отвечает сложившейся ситуации.

III

Как будто подхваченный одной из тех приливных волн, которые ощущаются сначала лишь по слаженному колебанию подводной зелени, я чувствовал себя несущимся в мутном потоке отчаяния и страха. И, подобно бессильно обвисшим лентам водорослей, поникли мои надежды на приятное времяпровождение. Истекающий кровью незнакомец в коринфском шлеме в голубую и желтую клетку — мой таинственный двойник — зачем он преследует меня? Не он ли зверски убил ту бедную девушку, чье обнаженное обезглавленное тело, словно в какой-то дурной театральной постановке, выпало из ящика комода к нашим ногам?

Я следовал за Помфретом, спешившим приветствовать Пола Бененсона. Меня не покидало чувство, что лучше провести пять раундов подряд с тигровой акулой, чем общаться пять минут с этим типом. Бененсон, нацепив золотое пенсне, так несуразно выглядевшее на его физиономии, милостиво улыбался каждому встречному, будто давал понять, что тем самым день для них уже не прошел даром.