Наконец, весна освободила замерзшую землю и долины стали непроходимыми. Он медлил с началом экспедиции из‑за болезни, которая появилась среди вуфеа. За несколько недель умерло несколько дюжин, а потом в бреду свалилась и Авина. Он проводил подле нее большую часть времени и ухаживал за ней. Аузира неустанно устраивал очистительные церемонии. Теория инфекционных болезней была не известна. Утвердилась древняя теория о духах и дьяволах, насылаемых на человека ведьмами. Конечно, Улисс с ней не согласился. Без микроскопа он не мог подтвердить своих объяснений, а если даже и смог бы, то не в силах был бы излечить чуму. Жар и сопровождающие его волдыри на голове держались у каждого в течение недели. Некоторые умерли, некоторые выздоровели. Казалось совершенно непонятным, почему выдерживают одни и погибают другие. Хоронили каждый день, но постепенно эпидемия сошла на нет.

Улисс представил себе, как было бы смешно, окажись он жертвой чумы, попав на много миллионов лет в будущее. Но он оказался невосприимчивым к болезни. В этом было и свое преимущество. Почувствуй он недомогание, и другие бы усомнились в его божественности.

Лихорадка продолжалась около месяца. Когда она схлынула, восьмая часть населения оказалась под землей. Болезнь не смущал возраст: она уносила младенцев, детей, взрослых и стариков.

Улисс упал духом и по нескольким причинам. Во‑первых, ему стал ближе этот народ, несмотря на их нечеловеческую природу и психологию Некоторые смерти особенно потрясли его, в том числе и Аузиры. Возможно, горе Авины по отцу тронуло его больше, чем сама смерть, но он был подавлен. Во‑вторых, вуфеа нуждались в каждой паре рук, которую они могли использовать для весеннего сева и весенней охоты. Они действительно не могли отпустить воинов, в которых он нуждался для экспедиции.

Однако, Каменный Бог дал им лук и стрелы, лошадей и транспорт. Они ушли теперь несравненно дальше по продуктивности охоты, чем прежде, в добыче большого количества мяса лошадей и антилоп. Более того, мысль выращивать лошадей ради пищи пришла к ним помимо бога. Они выделили для развода две породы. Одна должна была стать их тягловой силой, а у второй добивались коротких ног и большого тела. Они знали законы генетики и уже давно для различных целей выращивали собак и свиней.

Но теперь действительно стало слишком поздно или слишком рано — как посмотреть — выступать на равнины. Хлябь начала подсыхать. Поэтому Улисс ждал, углубляя свои приготовления и придумывая еще множество препятствий, к которым ему надо было приготовиться и к которым он, возможно, подготовиться не мог. Его воины воспринимали ожидание тоже с трудом. Чем больше экспедиция откладывалась, тем больший страх и уныние порождали рассказы о дьявольских деяниях Вурутаны.

За три дня до выхода экспедиции Глик и его жена Гуак выскользнули из голубой дали.

— Мой Повелитель, по‑моему, я мог бы сослужить тебе хорошую службу! — сказал Глик. Его дубленое, клыкастое лицо сморщилось, напоминая мордочку летучей мыши. Или уродливой лисы, подумал Улисс.

Улисс согласился, что тот мог бы сослужить службу. На том и порешили. Хотя, если честно, то Улисс сомневался. У Улисса было достаточно времени обмозговать инцидент с Древней Тварью, а также рассказы о летучем народе.

Глаза Глика широко раскрылись, когда он увидел четыре повозки, которые построил Улисс. Он сказал:

— Повелитель, ты дал своему народу много новых и полезных вещей. С луками и стрелами, порохом и лошадьми твои люди смогут покорить все народы к северу отсюда.

— Верно. Но меня интересует только одна вещь.