Уверен, этот зов приведёт меня к вратам. Чем ближе я приближаюсь к цели, тем чаще мне попадаются трупы животных, которых не успел забрать лес. По телам понятно, что некоторым нет и пары часов. Раны свежие и сделаны не зубами или когтями, нет, здесь поработало человеческое оружие.

Вскоре мне попадается один из отрядов, пришедших в лес по мою душу. Наспех сделанное укрытие на деревьях нетрудно заметить, не говоря уже об их Ки, которую они даже не пытаются скрыть. Чтобы не получить удар в спину, обрываю их жизни. Безжалостно и быстро. Некоторые даже не успевают понять, откуда пришла смерть.

Подобных засад становится всё больше. То ли Братство Охотников стянуло сюда подчинённых со всей провинции, то ли на обещание звонкой монеты польстилось всевозможное отребье.

Руки до плеч окрашиваются кровью, как в прямом, так и переносном смысле. Приходится напомнить себе простой принцип: когда берёшь в руки сталь, будь готов погибнуть от неё. Все они знали, на что шли. Просто возможность обогатиться затмила им рассудок. Что ж, теперь поздно плакать.

Лес резко обрывается, сменившись огромной поляной. На другой её стороне продолжается стена из деревьев. Косточка тянет меня в ту сторону, но ворот там не видно.

Зато прекрасно ощущаю присутствие других людей. Они ждут меня на противоположной стороне, где стволы стоят так плотно, что и руку не просунуть. Другого выхода нет. Придётся идти сквозь них.

Хрустнув шеей, выхожу на открытое пространство.

Из зарослей мелкого кустарника торопливо выбираются воины. Смыкают ряды, занимая боевое построение. Я неспешно иду к ним, когда впереди небольшого войска из травы поднимается мускулистый мужик, оголённый по пояс. Судя по одежде, явно не текущий глава Алой Сакуры.

Его нога с силой опускается, и по земле пробегает дрожь, мелкие трещины расходятся во все стороны. Почва в месте удара оседает, образуя небольшой кратер.

Лицо покрытое шрамами застывает в хищном оскале. Глаза сверлят меня. Мышцы непроизвольно напрягаются в предвкушении схватки.

Длинные тёмные волосы собраны на затылке в свободный хвост. Подбородок окаймляет тёмная борода. Такая же полоска усов пролегает под носом. На шее у него болтается ребристое ожерелье из грубых тёмных камней, соединённых друг с другом.

— Как же радует, когда добыча сама бежит на ловца! — довольно констатирует он.

Меня обдаёт волной кровожадной Ки, но моя аура остаётся спокойной. Его слова уносит ветер.

— Ты, что ли, главарь Братства? — спрашиваю я, подступая ближе. — Знал бы ты, как меня утомили твои ретивые недоумки, — тяжело вздыхаю. — Если я убью тебя, они, наконец, успокоятся? Или обязательно перебить вас всех?

Собеседник начинает хохотать, запрокинув голову назад. Гулкий смех подхватывают и его подручные. Вся поляна гогочет так, будто сюда заскочил проезжий скоморох. Невозмутимо жду и мысленно строю план.

— А ты мне нравишься, парень, — смахнув слезу, — произносит чужак. — Надеюсь, за всем этим стоит что-то кроме пустой бравады. — Ладно, если убьёшь меня, — на его лице вновь возникает ухмылка, — так уж и быть, мои ребята тебя пропустят.

Мы замираем друг напротив друга.

Ветер со свистом колышет высокую траву. Пахнет полевыми цветами, кровью и смертью. Напряжение витает в воздухе, готовое взорваться в любой момент.

Мы уже почти срываемся в атаку, когда земля под ногами начинает дрожать. Пласты почвы с треском расходятся, выпуская наружу гигантский переливающийся красно-зелёным бутон. Он раскрывается и на землю степенно сходит молодой мужчина в ханьфу цветов клана Алой Сакуры.

— Замечательно, — лицо новоприбывшего искажает неестественная улыбка.