– Нормально, – теряюсь я. – Работаю. А ты что здесь делаешь?

– Как что? Я ненадолго за границу укатила, а когда вернулась – обнаружила женские вещи в доме Дамира. Не подскажешь, чью зубную щётку и расчёску я видела в ванной, а? – она внезапно подмигивает мне, начинает улыбаться ещё шире.

Я совсем забыла об Альвине. Дамир говорил, что его сестра путешествует по Европе, но я не придала этому значения. Даже не подумала ей написать или позвонить.

– Мы встречаемся, – смущённо признаюсь я, потупив взгляд.

Альвина взвизгивает, вскакивает с места и бросается на меня. Смеюсь, с радостью обнимая её в ответ.

– Я так рада! Капец, ты даже не представляешь, – вопит она. – Дамир кучу лет ни с кем не встречался, для него это настоящий подвиг. И ваше воссоединение произошло благодаря мне. Где аплодисменты, где овации, а? Я не поняла.

Она насмешливо смотрит на меня, играя выразительными бровями. Я подношу ладонь к груди и притворно кланяюсь. Альвина снова хохочет, машет руками, а потом вытирает влажные от смеха глаза.

– Спасибо за тот разговор. Если бы не ты, возможно, мы бы с Дамиром никогда не сошлись, – благодарю её приглушенным голосом. – Я последовала твоему совету и вернулась на работу, а Дамир… В общем, всё как то само собой получилось. Мы уже две недели вместе.

– Блин, ну вы и красавчики, конечно. Снюхались за моей спиной. Никто ничего не сообщил: ты не звонила, Дамира вообще фиг разговоришь.

– Тогда как ты догадалась, что вещи мои?

– Да я просто Шерлок. Ты не знала? – смеётся Альвина. У неё явно хорошее настроение. Я тоже хочу быть такой беззаботной и радостной, как она.

– Нет, не знала.

– А чьи ещё это могут быть вещи? Я вспомнила наш последний разговор и сложила два плюс два. Сразу прибежала к братишке, он во всём раскололся. Довольный, как слон, – Альвина перестаёт улыбаться, а её голос становится предельно серьёзным. – Только будь с ним честной, хорошо? У Дамира пунктик насчёт этого.

– Знаю. Он мне рассказывал.

– Серьёзно? Про Лену? – Альвина выглядит потрясённой. Её брови взлетают вверх, рот округляется буквой «о».

– Лена – это его бывшая невеста, так ведь? Он просто имени не называл.

– Да, она.

– Дамир упомянул, что не верит людям из за тройного предательства: отца, лучшего друга и будущей невесты.

Альвина барабанит пальцами по столу, смотрит на меня с явным недоумением.

– Значит, между вами всё серьёзно, – приходит она к неожиданному выводу. – Дамир никому не рассказывает о прошлом. Тогда предупреждаю: не причиняй боль моему брату. Не предавай его. Он с виду неприступный и холодный, как долбанный айсберг в океане, но поверь, у него большое любящее сердце.

– Я верю. Знаю, – киваю, растроганная её словами. В носу начинает щипать, в лёгких не хватает воздуха. Мне хочется обнять Альвину и пообещать, что я буду лучшей девушкой для Дамира.

Но сделать это не могу. Не имею права, ведь я – лгунья и трусиха.

– Так, стоп, – Альвина хлопает ладонью по столу. – Что это было за выражение?

– Какое?

– Виноватое! Ты уже в чём то накосячила? Обманула моего брата?

В голосе Альвины нет угрозы или давления, скорее – тревога. Я смотрю ей в глаза, вижу в них заботу и неожиданно для самой себя утвердительно киваю.

– Да, – всхлипываю, закрываю лицо ладонями.

Мне стыдно. Я пожалела о своём вранье на следующее же утро, когда окончательно пришла в себя и смогла трезво оценить масштаб случившейся катастрофы. Тогда, после приставаний Назара, я плохо соображала, мне было страшно, дурно, хреново, паника и отчаяние душили изнутри, поэтому я поступила так, как привыкла – утаила правду.