|
Во время одной из протокольных встреч, как указано в мемуарах Черчилля, тот спросил Сталина: «Когда было труднее — в 1941 г. или в 30-е?» Сталин задумался и ответил, что труднее все-таки было в коллективизацию. А у Вас, т. Мухин, про 1941 г. написано очень много, а про период, который Сталин оценивал как более трудный, почти ничего.
Я понимаю, что тема очень «склизкая, не марксистская, ох, не марксистская», и даже не ленинская (тот все больше на строй цивилизованных кооператоров напирал и призывал не трогать середняка), но Вы сами ее так неосторожно подняли. На Украине еще живы очевидцы тех событий, тем более — их дети и внуки, которые помнят рассказы своих отцов и дедов. Прочитают они про причины голода на Украине и подумают: «Ну и брехать горазд ЮРКО ГНАТО-ВИЧ...» А некоторые и кое-что покрепче добавят, учитывая, что это написал их земляк, который мог бы с точностью до мелочей разобраться в этом вопросе. А нынешние бандеровцы порадуются: голод на Украине — главный их козырь, а тут еще и Ю.И. Мухин им подыгрывает. А нужна правда, какая бы горькая она ни была. Вот Ваша книга пропагандируется усиленно на страницах «Дуэли» (даже начинает смахивать ситуация на историю с «Малой Землей», «Целиной» Брежнева Л.И.), а прочитает читатель стр. 47—49 и может сделать вывод: «Если Ю.И. Мухин в таком ясном вопросе «пулю отлил», то какая гарантия, что в других главах, где факты не столь известные он описывает, не произошло то же самое?» Не обижайтесь, Юрий Игнатьевич, но я написал ради пользы дела, ради того, чтобы Вы, может быть, исправили этот ляп (стр. 47—49), если будет переиздание Вашей книги. ВЛАДИМИР; просто русский Надо сказать, что к этому времени в «Дуэль» прислали и обращение Президента Украины Л.Д. Кучмы к украинскому народу в связи с Днем памяти жертв голодо-мора и политических репрессий. Звучало оно так. Мои дорогие соотечественники! Я обращаюсь к вам в скорбный день. Мало найдется в непростой истории не только Украины, но и мира таких ужасных трагедий, как голодомор 32—33-го годов. Украинский голодомор вообще следует рассматривать отдельной страницей нашей истории: на своем историческом пути украинский народ пережил немало трагических испытаний, однако все, что выпало на его долю в то якобы мирное время, затмило своей чудовищностью даже военное лихолетье. Спланированный и реализованный коммунистическим режимом голодомор и массовые политические репрессии поставили под вопрос само существование нации. Это — не преувеличение. Голодомор стал национальной катастрофой. Только на протяжении 1932—1933 годов погибла пятая часть сельского населения Украины. Люди вымирали целыми селами. Демографические, социально-экономические, историко-культурные последствия тогдашних злодеяний Украина ощущает до сих пор. Нацию убивали медленно, и это было еще страшнее. Не расстрелами и газовыми печами, а медленным — йот этого еще более ужасным — угасанием от голода. Когда мать, ломая горбушку хлеба, должна была решать, кто из ее детей умрет голодной смертью первым — старший, который научился побираться, средний, который еще держится за юбку, или младший, которого жаль больше всего. Бог и время, когда жили эти люди, не оставляли им выбора. Должны признать — это был геноцид. Целенаправленный, тщательно спланированный геноцид против украинского народа. И то немногое, что мы уже сейчас можем и обязаны<sub>х</sub> — это помнить. Помнить, какую цену — ужасную цену — заплатил украинский народ за право жить. Не просто за право жить на своей земле, а лишь за собственное существование. Это — не единственный урок. Сейчас, после того как прошло уже много лет, мы можем ответить на вопрос: чего хотели достичь организаторы голодомора? Кому было выгодно подрубить нашу хлебопашескую нацию под корень? Кому было выгодно поселить на почти генетическом уровне страх — перед силой, перед новым голодом, перед новыми репрессиями ? Коммунистический режим не мог мириться с существованием свободных, независимых от него людей. |
