Немного бухгалтерии

Ладно, о голодоморе довольно.

Прежде чем обсудить то, что наплакал нам просто русский Владимир, давайте немного посчитаем, поскольку правда истории, как известно, записана в бухгалтерских книгах. Вместе с Владимиром о горькой судьбе советского колхозника плачут в журнале «Вопросы истории» (№ 2/2002) доктор исторических наук Безнин и кандидат этих же наук Димони: «Расчет обобщающих показателей уровня эксплуатации колхозного крестьянства — задача будущих исследований. В целом можно говорить о высочайшем его уровне в период существования системы повинностей в «классическом» варианте — до середины 1950-х гг., что позволяло государству форсированно развивать экономику, но в конце концов исчерпало возможности развития ее аграрной сферы и способствовало необратимым процессам раскрестьянивания».

Правда, поскольку Безнин и Димони считают себя учеными, то плачут они, опираясь не на воспоминания своих родителей, а на 141-й архивный и литературный источник, и вынуждены давать множество цифр. Давайте их обсудим.

Владимир сетует о горькой доле вскапывания от зари до зари по 5 соток, и у меня тоже «слезы душат и капают», но сквозь них я все же хотел бы разглядеть, а сколько дней в году его родители копали по 5 соток? В те годы средний городской житель должен был отработать 274 дня в году (остальное — воскресенья, праздники и отпуск), за 273 дня могли и осудить. А сколько работал колхозник?

До колхозного строя, как пишет О. Платонов, средний крестьянин работал в своем хозяйстве 92 дня в году. Колхозники делили доход колхозов по трудодням. Трудодень — это не рабочий день, а определенный объем работы, норма: скосить определенную площадь, прополоть или вспахать. Передовики зарабатывали в день десятки трудодней. Тем не менее упомянутые ученые сообщают, что даже при таком счете в 1939 г. был установлен минимум того, что нужно было отрабатывать в колхозе, — от 60 до 100 трудодней в год. Отработал их, и можешь месяцами сидеть на базаре, считаясь полноправным строителем коммунизма. Еще раз напомню, что в это время в городе могли осудить и за 20 минут опоздания на работу. Началась война, рабочих рук стало остро не хватать на полях, а не на базарах, и минимум трудодней был увеличен аж до 100—150 трудодней в год. При Сталине шли дебаты, казалось, это все же как-то маловато, но правительство порекомендовало колхозам увеличить норму до 150 трудодней для женщин и 200 трудодней для мужчин только после смерти Сталина. Между прочим, даже война не заставила всех колхозников поднатужиться: только за 5 месяцев 1942 г. тех колхозников, кто не отрабатывал минимум трудодней, отдали под суд числом 151 тысячу, из них 117 тысяч были осуждены. Осужденные обязывались работать в своем же колхозе, но с них 6 месяцев удерживалось 25% трудодней в пользу колхоза.

И после войны не всех крестьян могли заставить отрабатывать смешную для рабочих норму. За лето 1948 г. только из РСФСР были высланы в отдаленные районы 12 тысяч колхозников за уклонение от работы. Высылались они по решению колхозного собрания. Не стану утверждать, что крестьянский труд легкий, но эти-то числа тоже надо знать, прежде чем впадать в истерику.

Теперь по поводу поборов с колхозников. В разных местностях были и местные повинности, к примеру, требовалось отработать на ремонте дорог или торфозаготовках, но государство требовало от крестьян исполнить всего две обязанности. Со своего личного участка (а при Сталине они могли достигать 2 га при минимум одной корове) колхозник должен был заплатить денежный налог и часть продукции продать, подчеркиваю — продать государству, но по государственной цене, то есть той, которая была уже в 10 раз выше мировой, но все же ниже базарной.