«Весенние и зимние вечера проходили иначе. Когда ужин заканчивался и сотрапезники переходили от стола к камину, мама, вздыхая, ложилась на старую кровать; перед ней ставили круглый столик на одной ножке, а на него – свечу. Я садился подле огня с Люсиль, слуги убирали со стола и уходили. Отец отправлялся на прогулку, после чего сразу же ложился спать. Он был одет в платье из белого ратина или, скорее, в нечто, похожее на пальто, какое я видел только на нем. Лысую голову прикрывал большой белый чепец. Гуляя, он удалялся от гостиной, а огромный зал был настолько скудно освещен, что заметить его становилось все труднее. Слышно было лишь, как он ступал во мраке. Затем он медленно возвращался к свету и постепенно выходил из темноты, словно привидение, в белом платье, с белым чепцом, с длинным и бледным лицом. Мы с Люсиль обменивались несколькими словами вполголоса, когда он был в другом конце зала; но моментально замолкали, стоило ему приблизиться. Проходя мимо, он спрашивал: «О чем это вы шепчетесь?» Охваченные ужасом, мы не могли выдавить ни слова. А он уходил как ни в чем не бывало. Весь остаток вечера слышался лишь звук его шагов, вздохи матери и шепот ветра».

В семействе Шатобриан было десять детей, но в Комбуре единственной подругой Рене была его сестра Люсиль. Она казалась брату очень странной девочкой, «одинокой, с признаками красоты, гениальности и несчастья на лице». Она значила для него больше, чем просто подружка, больше, чем сестра. Она была ему необходима, как воздух, и счастьем от общения с ней отмечены все детство и отрочество Рене. Именно она во время одной из бесед на берегу пруда помогла обнаружить его гениальность. Как он вспоминал потом, в его памяти надолго сохранились яркие впечатления от прогулок, на которых Люсиль, бывало, советовала ему: «Ты должен запечатлеть все это». «Эти слова разбудили мою музу, – писал Шатобриан. – Божественный ветерок подул на меня».

После смерти старого господина Комбур перешел к его старшему сыну, женившемуся на внучке Малерба и погибшему вместе с ней в 1794 году на эшафоте. Революция настоящей бурей налетела на старинный замок, который в результате был полностью разорен. Реставрацию интерьера замка предпринял уже внук двух жертв террора, но, к сожалению, он избрал стиль трубадуров, такой модный в эпоху Второй империи и благодаря Виолле-ле-Дюку.

После смерти отца Рене возвращался сюда лишь четыре раза: после свадьбы брата, во время революции, перед отъездом из Франции в Америку и, наконец, по возвращении в 1801 году. Замок выдержал возмутительный безжалостный грабеж. А сам Шатобриан не смог совладать с нервами и в итоге заболел. Предчувствуя скорый конец, в свой последний визит в замок он написал мадам де Сталь: «Именно в лесах Комбура я стал таким, какой я есть. Здесь я почувствовал первые признаки уныния, преследовавшие меня всю жизнь, первые признаки грусти, ставшей причиной моего страдания и моего счастья».

Апрель, май, июнь, сентябрь с 14.00 до 17.30

(закрыт в субботу и в воскресенье утром)

Июль и август с 10.45 до 13.30 и с 14.00 до 17.30

Октябрь с 14.00 до 17.00

(закрыт в субботу и в воскресенье утром)

http://www.combourg.net/

Франция женится на Бретани

Ни вы без меня, ни я без вас.

Холодным и сухим днем, в самом начале декабря 1491 года, роскошный кортеж появился на улицах маленького городка Ланже и направился к замку, белые стены которого, выстроенные из прекрасного туреньского камня (при взгляде на него казалось, что он впитал в себя лучи солнца), спорили с синими барашками крыш. В центре этой блестящей кавалькады плыли носилки, в которых на подушках раскинулась юная девушка, закутанная в роскошный черный бархат и соболя.

Ей было пятнадцать лет. Она была необычайно эффектна. По крайней мере, все современники пытались добиться ее руки и воспевали ее красоту тем, кто позволял себе в этом сомневаться.