Растекшуюся по его лицу улыбку ей остро захотелось стереть. Вот хоть бы полотенцем. Или лучше  - скалкой. Но вместо этого она взялась придумывать одиннадцатую.

Двенадцатую и тринадцатую она сочиняла уже в машине. Потому что Ракитянский вел себя так, будто ничего важного не произошло. Вывалил на нее тонну сплетен и новостей из жизни столичной адвокатуры. Периодически подпевал радио. На «Женщина, я не танцую» Поля сочинила четырнадцатую.

Она перестала понимать хотя бы что-нибудь. Казалось, она не знает человека рядом. Или – что она перенеслась в какую-то параллельную вселенную, где тоже существуют два человека – Ростислав Ракитянский и Полина Чешко. Но у них как-то иначе сложилась жизнь, произошли другие события, развились иные взаимоотношения.

С кем вообще все это происходит? И что делает ОН?! Чем он руководствуется, какие у него мотивы, что думает, чувствует? Все произошедшее воспринималось отдельными фрагментами, из которых не складывалось даже подобия общей картины.

Ракитянский  приехал злой. Попытался выяснить отношения. Выслушал ее признание в любви. Испортил паспорт. Устроил маме и ее подругам незабываемый праздничный вечер. Облизал ее руку. Приревновал к самим собой поставленному засосу. И теперь везет ее обратно в Москву, предварительно уведомив, что деваться Полине все равно некуда – с недействительным паспортом ей не продадут билет ни на один вид транспорта до столицы. Это вообще один и тот же человек? Тот самый, с которым она месяц назад… два… три…

В какую игру ты играешь, пятый всадник? И понимаешь ли ты, что в игре вместо мяча или другого инвентаря – мое сердце?

* * *

В Москву они приехали поздним вечером, удачно разминувшись с самыми страшными пробками.

- К тебе или ко мне?

Дорога добавила свой вклад в ее общую усталость и разбитость. Пожалуй,  состояние Полины сейчас можно было назвать самой настоящей апатией. Все равно на все. И даже на то, что ее не любят. Ванна, чай, кровать. Или вино. Но ванна и кровать – точно.

- Я устала и хочу домой.

- Понял.

Заседание девятое. Слово предоставляется всем без разбору.

Щелкнула собачка замка в двери ванной. Что хочешь там, с той стороны двери,  то и делай, Ракитянский. А я – буду принимать ванну. С лавандовой пеной. А потом мыть голову, делать маску для волос и лица. В общем, совершать необходимые процедуры, чтобы  вернуться в привычный мир. Хотя бы попытаться вернуться. Где-то на дне ванной, полной ароматной лавандовой пены, найти безупречного столичного адвоката, умницу и красавицу Полину Чешко. Но на дне ванной нашлась только пробка для слива. Когда остатки воды, шумно и весело кружась, сбегали в него, ручка двери дернулась.

- Ты там не утопла?

Я, Изольда Кшиштопоповжецкая, утопла гораздо раньше.

- Не дождешься.

- Тогда дверь открой.

- Я ноги брею.

- Вот и отлично. И морду мне заодно побреешь.

Полина продолжила неспешно промокать тело полотенцем. Ручка двери еще раз дернулась, а потом замок вдруг щелкнул. Единственное, что она успела  - ойкнуть. И прикрыться полотенцем.

Нож, с помощью которого он открыл замок. Ростислав положил на лепесток раковины. И теперь, сложив руки на груди – голой, между прочим! спасибо, хоть штаны оставил  - смотрел на Полину. Смотрел так, что она срочно захотела – и тут же принялась исполнять это желание – попятиться. Пятилась она ровно до тех пор, пока не уперлась ягодицами в стиральную машину, которая бодро трудилась над вещами, брошенными в нее перед принятием Полиной ванны. Два его шага – и Полю на эту машину усадили, без усилий подхватив под пятую точку. Сопернику мы приучены смотреть в лицо, и голову она подняла.