– Я не знала.

– Теперь знаете. А крохотный толчок применительно к крохотной массе может стать эффективной формой движения. Измерив массу точек, я получил среднее значение в двадцать пикограмм. Пришлось повозиться, между прочим, но оборудование в лаборатории изумительное. Во всяком случае, движение, которое я вижу, согласуется с импульсом излученного света.

Стратт опустила планшет. Судя по всему, мне удалось почти невозможное: я завоевал ее безраздельное внимание.

– Такое вообще в природе встречается? – спросила она.

– Никогда. – Я мотнул головой. – Ничто в природе не аккумулирует энергию подобным образом. Вы не представляете, какой колоссальный объем энергии излучают точки! Если подумать о преобразовании массы, как в формуле Е = mc², в этих крохотных частицах накоплено больше энергии, чем в состоянии постичь разум.

– Ну, вообще-то они побывали на Солнце, – заметила Стратт. – А Солнце теряет энергию.

– Да, – кивнул я. – Именно поэтому я считаю, что перед нами живые организмы. Они поглощают энергию, аккумулируют ее – мы пока не знаем, как, – и используют для движения. И это не простой физический или химический процесс. Он сложный и целенаправленный. И явно сформировался в процессе эволюции.

– Выходит, линия Петровой состоит из… крохотных сигнальных ракет?

– Возможно. И, готов поспорить, мы видим лишь микроскопический процент от всего излучения, испускаемого той областью. Точки используют его, чтобы перемещаться к Венере или к Солнцу. Или к обоим. Не знаю. Главное, свет исходит вдоль траектории движения точек. Но Земля от нее в стороне, и поэтому мы видим лишь тот, что отражается ближайшей космической пылью.

– А почему они двигаются к Венере? – удивилась она. – И как размножаются?

– Хорошие вопросы. И у меня нет на них ответов. Но если это одноклеточные стимульно-реактивные организмы, тогда, скорее всего, они размножаются посредством митоза. – Я деликатно помолчал. – Когда клетка делится пополам, в результате чего появляются две новые клетки…

– Да, это я знаю. Спасибо. – Стратт подняла глаза к потолку. – Первый контакт с инопланетянами – если они существуют – всегда представлялся человечеству как НЛО с зелеными человечками на борту. Мы никогда не думали, что ими могут оказаться примитивные, не наделенные разумом организмы.

– Да уж, – согласился я. – Это не вулканианцы, которые прилетели поздороваться. Это… космические водоросли.

– Причем агрессивные. Как тростниковые жабы, оккупировавшие Австралию.

– Отличная аналогия, – кивнул я. – И популяция растет. С огромной скоростью. Чем их больше, тем быстрее поглощается солнечная энергия.

Стратт задумчиво взялась за подбородок.

– Как бы вы назвали вид, питающийся звездами? – спросила она.

Я стал припоминать греческие и латинские слова-прародители, и тут меня осенило:

– Думаю, можно назвать его «астрофаг».

– Астрофаг, – повторила она и тут же внесла новое слово в планшет. – Прекрасно. Продолжайте работать. И выясните, как они размножаются.

* * *

Астрофаг! От одного лишь слова все мои мышцы каменеют. Леденящий ужас давит свинцовой тяжестью. Вот что это такое. Штуковина, которая угрожает жизни на Земле. Астрофаг.

Я смотрю на экран с увеличенным изображением Солнца. Пятна заметно сдвинулись.