|
– На кол посадили моего двойника… В каждом большом городе есть человек, с которым мы похожи, как две горошины, – пояснил он. Нехитрая фантазия подействовала на неискушенных монголов, словно фильм «Матрица» на их потомков через шесть с лишним столетий, – они раскрыли рты от такого трюка, им он никогда не пришел бы в голову. Авторитет Юсупа почти восстановился. Самым недоверчивым по-прежнему оставался десятник Муса. Саблю он давно отвел от шеи «личного шпиона амира», однако вкладывать ее в ножны не спешил, поигрывал ею в руке. – Пока мы слышим от тебя одни слова. А они пусты, как воздух, – их не пощупать и не попробовать. Подтверди их делом, докажи, что твои речи правдивы, – потребовал он. «Зря ты полез в эту метафизику», – усмехнулся Юсуп. – Да, воздух невидим и неощутим, – согласился он. – Но и жить без него человек не может. Попробуй дышать в воде, и ты сразу поймешь мою правоту. Однако его ответ не вызвал нужной реакции: Муса по-прежнему скептически кривил губы, остальные выжидающе смотрели на него. Время демагогической полемики как способа разрешения споров либо еще не пришло, либо ее значение сильно переоценивается, решил Юсуп. «Достать, что ли, пистолет и перестрелять их всех к такой-то матери? – пришла ему в голову отчаянная мысль. – Пока они сообразят, что за хрень у меня в руках, человек пять я уже замочу… А что буду делать потом?» Он мысленно представил, как задирает штанину, отлепляет скотч, рука обхватывает ребристую рукоятку, на мгновение оседает под тяжестью холодной стали, словно пробуя ее на вес, затем большой палец снимает пистолет с предохранителя… Нет, тут даже наивный кот Леопольд поймет: что-то не так, не говоря уже о таком подозрительном типе, как Муса… «Эх, будь со мной мой мобильник, вот удивил бы я всю банду», – помечтал Юсуп, – и какого черта я его в Сколково оставил?.. Стоп, – он мысленно хлопнул себя ладонью по лбу, – да ведь у меня есть электронные часы с „шестнадцатью мелодиями". Это для меня китайское чудо восьмидесятых – позавчерашний день, а для местных – настоящее волшебство». Торжествующе улыбнувшись, не спеша, он засучил рукав спортивной куртки, обнажая часы на запястье, расстегнул застежку и, держа часы за кончик браслета, продемонстрировал его Мусе: – Видел когда-нибудь такое? Заинтригованный Муса потянулся к часам. – Э-э, нет, – засмеялся Юсуп, отдергивая руку, – смотреть не нужно, просто слушай. – И он одновременно нажал две кнопки на левой грани корпуса – для воспроизведения мелодии. Чирикающие звуки какой-то классической композиции полились над стоянкой монголов, словно райская музыка. Закаленные в десятках боев ветераны внимали ей с детским умилением. Но Юсуп смотрел только на унбаши. Выражение его лица сменялось, как картинки в калейдоскопе: недоумение, радостная улыбка, наконец восторг. Юсуп облегченно вздохнул: «крепкий орешек» не просто треснул, он раскололся. Проигрыш мелодии завершился, Юсуп сжал часы в кулаке, пояснил окружившим его воинам: – Это пайзца императора Карла. У франков все иначе, чем у нас. Юсуп не помнил, кто правил в четырнадцатом веке в Европе, но вряд ли кто-то из кошуна Мусы, кроме ученого араба, мог бы проверить его. В любом случае он не переживал. В руках у него оказался волшебный ключик, и этот ключик работал. Значит, с его помощью он сможет открыть и другие двери, например к Тамерлану… Но нужно ковать железо, пока горячо, сказал он сам себе и скомандовал: – Снимите с меня веревку, дайте лучшего коня и сопроводите к амиру. Срочно… У нас мало времени, – заметил он, возвращая на запястье изделие китайских умельцев. И сам удивился: оказывается, прошло только два часа, а столько всего уже случилось… Первым, кто отреагировал, был Фархад. |
