|
А потом возвращайтесь и продолжайте работу. - Мы не можем рисковать, - повторил кардинал. - В каком смысле? Вы боитесь, что там действительно Рай? - Не только. Ватикан в любом случае не выиграет. Это будет то, что вы, люди, зовете ничьей. Если это не Рай, мы столкнемся с тем, что многие из наших сотрудников разочаруются в Слушателях, перестанут им доверять. Как вы не понимаете? Если будет доказано, что Мэри ошиблась, поднимется страшный вой - все станут орать: "Долой Слушателей! Их работа ни гроша не стоит!" А ведь Поисковая Программа Экайера - наш единственный, самый мощный инструмент. Он должен быть вне сомнений, слухов и какой бы то ни было критики. Если Программа не выстоит, пройдут столетия, прежде чем мы восстановим утраченное, если вообще можно будет что-то восстановить. Джилл испугалась. - Ваше Преосвященство, вы не должны позволить этому случиться! - воскликнула она. - Бог не допустит этого, - проговорил кардинал. Глава 34 Раньше мир уравнений виделся Теннисону сквозь дымку, его очертания были искажены колеблющимся, плывущим маревом - так в жаркий солнечный день виден другой берег озера, поверхность которого сияет радужными бликами, отражая палящие лучи. Теперь же все было видно четко и ясно. Он стоял на твердой почве, а перед ним ровными рядами, насколько хватало глаз, выстроившись разноцветные кубоиды, испещренные значками и графиками. Вдали угадывалась линия горизонта, она поднималась кверху наподобие края огромной чаши, и там, далеко-далеко, край ее соприкасался с опрокинутой чашей небес. Поверхность планеты - если это была планета - была покрыта горохово-зеленым ковром, но это не была трава. Что именно - Теннисон пока понять на мог. - Шептун! - позвал Теннисон. Ответа не последовало. Шептуна не было. Он был один. Или нет, не один. Шептун тоже был здесь, но не как нечто отдельное. Здесь, в незнакомом, чужом мире, Теннисон находился не сам по себе - тут были он и Шептун, соединенные в одно целое. Он застыл, пораженный внезапной догадкой, не понимая, откуда это стало ему известно. Шли мгновения, и он догадался, что додумался до этого не он, Теннисон, а Шептун, который сейчас был его неотъемлемой частью. Но кроме этого Шептун никак не обнаруживал своего присутствия. "Интересно, - подумал Теннисон, - а как себя чувствует Шептун? Кажется ли ему, что он сам по себе, или он тоже осознает себя частью единого целого? Чувствует ли он мое присутствие?" Но ответа на его безмолвный вопрос не последовало. Шептун не давал знать, так ли оно на самом деле. Самое удивительное, что Теннисон ощущал реальность своего присутствия в математическом мире: не смотрел на него со стороны, а лично там находился. Он чувствовал твердую поверхность под ногами и дышал легко и свободно, словно на планете земного типа. Он попробовал оценить параметры окружающей среды - состав атмосферы, ее плотность, давление, силу притяжения, температуру воздуха. Производя в уме вычисления, он поразился. Подсчеты были весьма приблизительны, но он понимал, что все параметры намного лучше - условия были не просто подходящими для жизни, а идеально подходящими. Кубоиды оказались расцвечены разнообразнее и ярче, чем тогда, когда он смотрел кристалл и видел их во сне. Уравнений и графиков на их поверхности было намного больше. Приглядевшись к ближайшей группе кубоидов, он заметил, что все они - разного цвета, а уравнения и графики на их поверхности совершенно разные. Каждый из них нес в себе нечто индивидуальное. Он до сих пор не сдвинулся с места, и та часть, которую мучили сомнения относительно его присутствия здесь - наверное, собственно Теннисон, - не давала ему сделать ни единого движения. |
