|
Наверное, он мог стать только самым простым уравнением - элементарной расшифровкой, подтверждением самого себя. Когда кубоиды выстроили для него дом, он скользнул туда и свернулся там калачиком, не понимая, где находится и что с ним, но ему было хорошо и удобно. Мысли его были просты и ясны, что, вероятно, соответствовало простоте того уравнения, которым он был. "Может быть, - думал он, - кубоиды выстроили для меня дом, чтобы защитить от сложности графиков и уравнений, мечущихся за его пределами?" И вдруг, совершенно неожиданно, математический мир исчез, и он очутился в своей гостиной, у камина. Он снова был самим собой, но не совсем таким, как раньше, потому что вынес что-то из математического мира, какую-то новую способность, иное качество, которого у него до сих пор не было. А теперь он получил подтверждение наличия этой новой способности. "Может быть, еще что-то проявится? - мучился он в поисках ответа. - Кто я теперь? Что я такое?" Тот же вопрос он задавал себе тогда, когда находился в доме, выстроенном для него кубоидами. "Я - человек? - спрашивал он себя. - Я еще человек? Боже, сколько чужеродного проникло в меня, и могу ли я после этого оставаться человеком? Может быть, - думал он, - обитатели математического мира каким-то образом поняли, что я врач, целитель, и решили меня немного... переделать? Переделать с одной-единственной целью - чтобы я стал более хорошим целителем? С одной ли? Или они вмешались в другие аспекты моего существа?" Эти мысли заставляли его бояться, и чем больше он думал, тем больше боялся. Он перешел границу, которую переходить не следовало. Он не имел права туда идти - и вышел не таким, каким пришел. Он изменился, а ему не хотелось перемен. Люди вообще не любят перемен, а перемены в себе самом - просто кошмар! Но, с другой стороны, чего бояться? Ведь те перемены, что произошли в нем; как бы ни были они малы или, наоборот - значительны, дали ему возможность преподнести такой прекрасный подарок Джилл, пусть даже он сделал это непроизвольно, бессознательно. Такого подарка ей не сделал бы никто. А раз дело в этом, то бояться нечего. В конце концов, самое главное - Джилл. Пускай в будущем ему придется пострадать, поплатиться за то, что произошло, он не пожалеет. Любая цена, которую ему пришлось бы заплатить, ничто по сравнению с тем, что ему удалось сделать. Он получил свою награду сполна в то мгновение, когда коснулся щеки Джилл. Эти мысли успокоили Теннисона. Он спокойно лежал, и ему не хотелось шевелиться - он просто тихо лежал и смотрел перед собой. Светало. Теннисон размышлял, как ему удалось проникнуть в математический мир наяву. Было ясно, что он туда не попал бы, если бы Шептун не помог. А вот чтобы понять, как это удалось Шептуну, нужно его как следует расспросить. Осторожно повернув голову, он оглядел спальню в поисках какого-нибудь признака, знака, указывающего, что Шептун здесь, рядом. Никаких следов - ни искорки, ни свечения. Он подумал, что, может быть, Шептун до сих пор находится внутри его сознания, но скоро понял, что и там его нет. Это было немного непривычно - за время пребывания в математическом мире он успел привыкнуть к тому, что Шептун где-то внутри него. Теннисон был готов снова задремать, но что-то помешало ему. Сначала он не понял, в чем дело, но потом расслышал тихий стук в дверь. Он вскочил, сел на край кровати и стал искать ногами шлепанцы. Джилл заворочалась и что-то вопросительно пробормотала. - Все в порядке, - успокоил ее Теннисон. |
