Его смс гласила, что он меня выдерет. От этой мысли я лишь сильнее напряглась.

— А разве я не всегда выполняю свои обещания?

Глава 42

Севастьян не отпускал меня, пока мы поднимались в нашу комнату. И отпустил только затем, чтобы захлопнуть за собой дверь.

Проигрывая в голове его угрозы, я решала, не пора ли броситься в комнату-убежище? Тем не менее, даже сейчас я не могла заставить себя бояться этого человека.

— Никогда больше не беги от меня! — Казалось, он никак не мог отдышаться. — Мысль о том, что тебя у меня не будет… — Он ударил в стену рядом с отверстием от его последней вспышки ярости. Когда его кулак впечатался в стену, он издал короткий дикий вопль. Словно зверь в агонии.

— Севастьян, подожди.

Разминая руку, он обернулся лицом ко мне.

— Раздевайся.

— Нет, я не хочу.

— РАЗДЕВАЙСЯ!

— Ну, конечно! — буркнула я и, разувшись, взяла туфли в руки. — Пожалуйста! Я бросила один туфель, словно кинжал. Промахнулась.

Второй он отбил.

— Почему бы тебе не вооружиться своей блузкой, сладкая?

— Отъебись!

— Отъебаться? — ноздри у него по-прежнему раздувались, но его чувственные губы изогнулись. — Мы как раз к этому переходим. — Под всей этой яростью и исступлением Севастьян оставался Севастьяном.

Соблазнительным. Неотразимым.

Он подбирался ближе, поглаживая основанием ладони торчащий в штанах бугор. Он выдрессировал меня: от вида его эрекции я сразу текла, готовясь принять его внутрь.

Когда он оказался прямо передо мной, жар его тела и соблазнительный запах привели мои чувства в хаос.

— Ты не снимаешь одежду по моему приказу? Наверное, не хочешь, чтобы я обнаружил то, что ты скрываешь.

Скрываю?

Одной рукой он сжал моё бедро. Второй залез под юбку. — Я почувствую твою влагу? Если да, то я тебя выпорю. Если нет, я к тебе не прикоснусь.

Нечестно — я не могу контролировать свою реакцию! Я крепко сжала бёдра вместе. но он развёл их в стороны.

Когда он почувствовал мои влажные трусики, то удовлетворённо хмыкнул. — Думаю, ты очень-очень жаждешь быть наказанной.

Неужели мой разум от вожделения так помутился, что я действительно этого хотела? Он потер меня медленными, горячими пальцами, отчего у меня спутались все мысли.

Может, стоит использовать его для получения удовольствия, которое он всегда доставлял, а потом решить, что делать дальше? Он собирается меня отшлёпать? Так он ведь делал это раньше — флоггером. Это я вынести смогу.

Или, может, я придумываю для него оправдания — опять! Я отпихнула его запястье и вывернулась.

Он дал мне возможность отступить лишь на шаг, прежде чем опустил руки на плечи и снова дёрнул к себе. Он наклонился, приблизив свой рот к моим губам.

Мой крик дал ему доступ.

Его язык скользнул… чувственно, неторопливо. Сминая моё сопротивление… Даже сейчас, хоть он и разорвал мою блузку, будто лист папиросной бумаги, его поцелуй был таким нежным, что у меня затуманивался рассудок и подворачивались пальцы на ногах — казалось, он ничего не мог с собой поделать.

Как будто его разум твердил "накажи её", в то время как его сердце шептало: "поцелуй". Мой разум вопил "сопротивляйся", а сердце убеждало "сдавайся".

Издав побеждённый стон, я ответила на поцелуй, сплетая наши языки. Он оказался в плену — и я теперь тоже. Позже я, скорее всего, себя возненавижу, но сейчас положить этому конец я не могла.

Всё, что произойдёт сегодня вечером — будет моей выходной пошлиной, ценой, за которую я смогу от него освободиться.