— Так значит, мы перешли к той части, в которой ты злишься и требуешь, чтобы я прикрылась? — Рассчитанным движением я закинула руки за голову и позволила простынке соскользнуть. Чтобы напомнить ему о груди, которую он целовал, и о сосках, которые хотел проколоть.

Он провел ладонью по лицу.

— Это было ошибкой.

— Конечно, нет. То, что мы делали — было великолепно.

В этой кровати мужчина моей мечты пошатнул весь мой мир, заставив кончить сильнее, чем когда-либо — трижды — и мой минет был не таким уж плохим. Я начинала ощущать себя прирожденной минетчицей.

В иллюминаторе открывался великолепный вид. Луна ярко светила над океаном. Океан! Начало моих каникул было многообещающим.

Он присел на краешек кровати, упершись локтями в колени.

— Ты счастлива от того, что я тобой воспользовался?

Ну, может, не настолько многообещающим. Я изумленно подняла брови.

— Я кончила три раза, ты — один. Кто кем воспользовался, Сибиряк?

От удивления у него отвисла челюсть. Круто. Он заткнулся.

Этой ночью мне стала понятна одна вещь. Я всегда думала, что, потеряв девственность, поступлюсь чем-то. Сейчас же осознала, что с мужчиной, подобным Севастьяну, я лишь приобрету.

Удовольствие, путающее мысли, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

Моё отношение к произошедшему претерпело кардинальное изменение. Меня озарило: если парень, переспав со мной, сделает на спинке кровати зарубку, я скажу, чтобы он вырезал ещё одну для меня, а потом шёл готовить мне бутерброд.

— Такое непотребство больше не должно повториться, — сказал Севастьян.

— Потому что я табу? — Я нахмурилась, когда эта мысль пришла мне в голову. — Ковалев тебя не убьет из-за случившегося сегодня? Ведь так?

— Конечно, нет. Он не тиран-убийца.

— Так в чем же дело?

— Я воспользовался его дочерью. С трудом верю, что прикоснулся к тебе. — В лунном свете я видела, как румянец окрасил его скулы. — Ударил тебя.

— В итоге мне понравилось всё, что мы делали. — Я, Натали Портер, пришла в восторг от того, что меня отшлёпали. И собиралась с этим смириться.

Я чувствовала себя телефоном, на который установили новую операционную систему, но перезагрузить забыли. Кончая сегодня, я пикала и мигала, а теперь почувствовала апгрейд.

Он перезагрузил меня, показав, каким я буду видеть секс до конца своей жизни.

— Севастьян, не превращай плюсы в минусы. — Так, шути, отвлекай его…

— Ты очень тугая. Очень. Ты ведь, конечно, не девственница?

Я пожала плечами с вызывающим видом.

- Видимо, ты не всё про меня узнал.

Он выдавил обескураженное:

— Блядь!

На русском это слово означало «шлюха», но употреблялось и просто как крепкое восклицание.

— Подумаешь, большое дело. — Девственной плевы у меня не было. Об этом позаботился мой арсенал.

— Так какого черта ты на противозачаточных?

Значит, он увидел пластырь на бедре?

— По разным причинам. — В основном для регуляции цикла.

Но он меня не слушал.

— Поступить так с опытной женщиной — уже плохо. — Он вскочил на ноги, заметавшись по комнате от стены к стене. — Но осквернить девушку, к которой никто не прикасался — хуже нельзя и придумать!

— Осквернить? Неужели ты действительно произнёс это древнее слово? Что ж, это было ожидаемо, раз уж с нами не было дуэньи, а твоя мужественность достигла таких размеров.

Он окинул меня мрачным взглядом.