Севастьян присоединился ко мне, подойдя к балконным перилам. И меня вновь захлестнуло ощущением близости. Но он оставался совершенно холоден.

— Что это за строение? — спросила я, указывая на двухэтажный особняк, расположенный по диагонали от нашего крыла. Как и в случае с озерным павильоном, архитектура и цвета, использованные в оформлении, сочетались с главным зданием. Рядом был припаркован блестящий черный мерседес, похожий на тот, который Севастьян арендовал в Линкольне.

— Мой дом, — ответил он.

— Ты живёшь здесь?

— Da. Хотя у меня есть квартира и в Москве, — тон его ответа без сомнения намекал на мой комментарий об обыске его комнаты — и других вещах. Например, о наблюдении за тем, как он будет мастурбировать.

Я сглотнула, вглядываясь в его лицо, этот мужчина вызывал столько вопросов. О чём он сейчас думает? Как он получил этот сексуальный шрам на губах? Кто сломал ему нос?

Целовал ли хоть кто-нибудь эту слегка неровную переносицу?

— Наверное, ты скучал по этому месту, когда околачивался в Линкольне.

Он пожал плечами.

— Сейчас я возвращаюсь вниз.

Я прошла за ним в комнату.

— О чём тебе так срочно нужно поговорить с Паханом?

— Надо обсудить личные вопросы, Натали, — бросил он через плечо.

Я прищурилась.

— Ты расскажешь ему о нас, да?

Он резко повернул голову в мою сторону.

— Нет никаких нас, — произнес он с такой горячностью, что я чуть не отпрянула.

— Ты знаешь, о чём я.

— Я собираюсь признать, что вёл себя с тобой недостойно. Я обязан это сделать.

Ковалёв мне очень нравился, но, по правде говоря, знала я его недостаточно. Какое наказание может повлечь за собой подобный проступок?

— Он очень рассердится? — Представить, как Ковалев выходит из себя, я не могла, но, с другой стороны, я не могла представить и то, как он шантажирует политиков.

— На тебя? Не рассердится совсем. Что касается меня, то явно не сильнее, чем я сам на себя зол.

Севастьян начинал меня бесить. Я бросилась за ним:

— Слушай, я только что приехала и с Паханом сейчас всё складывается хорошо. Зачем раскачивать лодку, если мы с тобой едва ли вообще что-то делали? Я удержалась и не осквернила тебя. От моих когтей ты был в относительной безопасности.

Каменный взгляд.

— Пожалуйста, прошу, не делай из тривиальной ситуации проблему.

— Тривиальной? — Он преодолел расстояние, остававшееся между нами, и мы оказались нос к носу. — Может быть, для опытных взрослых. Но тебя едва ли можно назвать опытной, не так ли? — Его дыхание участилось одновременно с моим. В воздухе разливалось напряжение. О, Боже, его опьяняющий запах обрушился на меня как раз в тот момент, когда я вспомнила о его обещании "девственница или нет" и признании "то, что должно было приглушить мой аппетит, только его распалило".

Вздёрнув подбородок, я выгнулась к нему, пока между нами нельзя бы было просунуть и листка бумаги.

— То, что у меня не было секса ещё не говорит об отсутствии у меня всякого опыта.

Он наклонил голову на бок, скользя взглядом по моему лицу, словно пытаясь что-то понять, но тщетно. Это ощущение было мне знакомо.

— И если тебя так беспокоит моя девственность, — сказала я, — то это легко исправить.

Он сжал кулаки.

— Ты имеешь в виду, с другим мужчиной?

От такого проявления ревности я опешила, так что поспешила напомнить:

— Ты сам можешь это сделать.