|
Локтев тоже испытывал двоякое чувство — комфорта и полной его противоположности. Он теперь каждый день виделся с Таней. Они, точно молодые, пытались скрыть от всех свои отношения, притворялись жутко деловыми, вечно спешащими решать какие-то важные дела, но, как только уходили из дома мэра, мчались к Тане домой и кидались в объятья друг друга не хуже семнадцатилетних. Через два-три часа возвращались ужасно «озабоченными» некими выдуманными делами, чтобы через пару часов снова встретиться и снова мчаться на Татьянину квартиру.
Богомолов посматривал на это весьма иронично. Но уважительно. Он понимал, если уж молодым не так-то просто обнародовать свои отношения, то уж взрослым — тем более. После всех пережитых бед, впрочем, и у него были другие заботы. Расследование аферы с марганцевым месторождением шло споро, вылезли и другие серьезные дела. Пришлось основательно чистить мэрский аппарат. Из-за этого вдруг напряглась Москва. Стали оттуда звонить и приезжать солидные люди, сначала просто увещевали, дескать, брось, оставь ты этих подонков в покое. Потом намекать, что у «этих подонков» есть кое-какие связи наверху, а потом уже откровенно грозить. Но мэра это не останавливало, это его даже радовало — видно, копнули они с Локтевым глубоко. С работы, чего раньше не бывало, он теперь мчался домой, к Нине. Видно, пережитое и в этой долголетней семье вдруг как бы стряхнуло наросшую кору, оказалось, что деревцо еще очень молодое, зеленое, цветущее. Они с женой уединялись и часами болтали о том о сем, радуясь, как студенты, или, ясное дело, тоже запирались в спальне. Этому тоже сопутствовало двойственное отношение к гостям. С одной стороны — Локтев был рядом. С ним всегда запросто можно было обсудить все дела, Анастасия и Олег не отлипали друг от друга, но Богомолову было тоже неловко, что он, степенный, солидный человек, вдруг снова влюбился в собственную жену. Поэтому, когда Локтев решил уезжать, все испытали опять же двойственное чувство горечи и облегчения. Лесничество выделило Локтеву джип. Настоящий японский вездеход. Конечно, тут не обошлось без подхалимажа к мэру, но Локтев отказываться не стал — машина была нужна. Они с Анастасией погрузились, расцеловались с хозяевами, пожали руки, похлопали по плечам, наговорили всяких добрых и обычных в таких случаях слов и отбыли. Разумеется, они уезжали не далеко и не навсегда, но этим отъездом как бы подводилась черта под происшедшим. Они как бы начинали новую жизнь, в которой все будет по-старому: Богомолов — мэр, Локтев — лесник, Анастасия — студентка, за которой ухаживает Олег, Таня — пресс-секретарь, но теперь и возлюбленная, Локтева. Когда Локтев выезжал со двора, к мэру как раз приехал Юрий Петрович Гордеев, тот самый адвокат, что спас его полтора года назад в Чечне, — спокойный и деловитый мужчина. Какие у него к мэру были дела, Локтев, конечно, не знал, да и не его это ума дело. Хотя и не первый уже раз Гордеев тут появлялся, и показалось уже было Локтеву, что ко всей недавней громкой истории адвокат имеет какое-то загадочное отношение, но спросить его об этом напрямую Локтев постеснялся. Да и не сказал бы Юрий Петрович, наверно, одно слово — адвокатские тайны… Избу приводили в порядок дня три. Вставили выбитые окна, отремонтировали двери. Локтев приладил на душ электрообогреватель и пристроил насос, который качал воду, как бешеный. Задумал даже устроить биотуалет. Он справился в магазине, такие были, недорого, в общем, стоили. Очень хотелось ему устроить дочери цивилизованную жизнь. А как-то поймал себя на том, что вполне равнодушно слушает Настюхиных «Мумий Троллей». И казалось, что сумасшедшее время прошло безвозвратно… И вот Локтев отправился на дальний участок. Анастасия напросилась с ним, он не хотел брать — слишком дальняя дорога, но Анастасия настояла. — Па, ну зачем пешком тащиться? Есть же теперь машина! — Ничего, пройдемся, если уж тебе так со мной хочется. |
