"Клыки длинные имеет, до крови лакомый зело" – цитата из "Кровопийц", прихваченная памятью, всплыла перед глазами.

– Эриус, что же вы? Ваша очаровательная соседка может остаться без ужина, – обратился Старейшина к моему соседу. Видимо, голодная девица не вызывала у кровопийц особого аппетита. Эриус, спохватившись, начал расхваливать мне ближайшее блюдо, украшенное петрушкой и напоминавшее жареные во фритюре глаза. Я любезно (внутренне содрогаясь) отказалась. Тогда мне были предложены: колбаса‑кровянка (черное сморщенное кольцо), заливное (скорее всего, из ножек младенцев), печеночный паштет (из печенки неизвестного происхождения), ветчина (однозначно человеческая) и аналогичная гадость. Я благоразумно ограничилась рисовым салатом с неизвестными мне желтыми зернами и крылышком курицы, запеченной целиком и не вызывающей сомнений. Игнорируя робкие протесты, Эриус высыпал мне на тарелку полную ложку "глаз", расхваливая их с таким энтузиазмом, словно сам выколупывал. Застучали тарелки, зазвенели вилки – это, глядя на меня, приступили к еде вампиры. Лён, я заметила, тоже выбрал рисовый салат – и он был весьма недурен, а у зерен оказался восхитительно пикантный, сладковатый привкус. Скушав крылышко, я ощутила прилив аппетита – после скудного завтрака у меня крошки во рту не было. Но глаза… Это выше моих сил. Я робко кольнула один шарик вилкой. Выступил прозрачный желтоватый сок. Гадость какая… Сосед уплетал "глаза" со зловещим хрустом, время от времени промакивая губы салфеткой. Что же это, интересно, такое? Я приложила вилку ребром и с оттяжкой повела на себя. Шарик лопнул, и капли сока осели на стенке высокой салатницы и лбу соседа напротив. Стремясь замять конфуз, я быстренько сунула половинку "глаза" в рот и заработала челюстями, почти не чувствуя вкуса. Но когда почувствовала…

Лучше бы это был глаз.

Это была мелкокочанная капуста в хрустящем тесте. Третьего дня я как раз отравилась капустой в низкопробной забегаловке, и теперь при одном воспоминании о ней меня мутило. А тут – во рту… Я благовоспитанно промокнула губы салфеткой, незаметно сплюнула в нее дивное кушанье и, скомкав, бросила в специальную урну под столом.

– Можно попросить у вас стакан воды? – отодвинув тарелку, поинтересовалась я.

Сосед охотно потянулся за хрустальным графином, и в стакан широкой струей хлынуло нечто красное, густое, явно артериального происхождения.

– Сп… спасибо, – с трудом выдавила я, заглядывая в бокал. Это еще что за холера? Она не свернется часом? Я чуть подалась вперед и заметила на губах Повелителя легкую улыбку. Лён ободряюще подмигнул мне и отвел глаза. Я робко отхлебнула из стакана. Ни на что не похоже, какой‑то сок вроде рассола, только красный. Искренне надеюсь, что гемоглобиновое послевкусие мне просто померещилось. Я снова повернулась к Лёну, но его загородил нависший над столом вампир, неспешно ковыряющийся вилкой в блюде дымящихся отбивных.

Тем временем на столе появилась оплетенная бутыль с выступающим горлышком темного стекла, заткнутая широкой пробкой. Я машинально поискала глазами штопор, но тут один из вампиров вонзил в пробку два длинных, слегка загнутых внутрь белых клыка в верхней челюсти, как нож в масло. Затруднения возникли с высвобождением деревяшки, но и тут вампир управился с равнодушием профессионала, с младенчества прикладывающегося как к девичьему горлу, так и к стеклянному горлышку. Возле столовых приборов стояли хрупкие пузатые бокалы на высоких ножках, и бутыль мелодично забулькала, расставаясь с содержимым. Меня оделили в первую очередь, а затем наполняли бокалы по кругу, начав с противоположного конца стола, где сидели Повелитель и Старейшины.