— Мне нужна от тебя одна услуга.

— Ах, вот как.

— Было одно дело, я о нем читал. Должно быть, месяцев шесть назад, а может, и год. Два каких-то типа похитили на улице женщину и уехали с ней на грузовике. Через несколько дней ее нашли в парке.

— Надо полагать, мертвой.

— Мертвой.

— "Полиция подозревает, что налицо преступление". Не могу сказать, что помню такой случай. Это было не на нашем участке?

— Даже не в Манхэттене. Мне помнится, ее обнаружили на поле для гольфа в Куинсе, но с таким же успехом это мог быть и Бруклин. Тогда я не обратил внимания, просто прочел утром за чашкой кофе.

— И чего ты теперь хочешь?

— Чтобы ты освежил мне память.

Он посмотрел на меня.

— Что-то ты стал сорить деньгами. Зачем заботиться о пополнении моего гардероба, когда можно пойти в библиотеку и просмотреть указатель к «Таймс»?

— А на какое слово? Я ведь не знаю, где и когда это случилось, и имен не помню. Пришлось бы просматривать все номера за прошедший год, а я даже забыл, в какой газете это читал. В «Таймс» это могло и не попасть.

— Можно выяснить, если кое-куда позвонить.

— Как раз это я и имел в виду.

— Пойди-ка прогуляйся. Выпей чашку кофе. Посиди в том греческом кафе на Восьмой авеню. Я, наверное, загляну туда через часок-другой и сам — выпить кофе с пирожком.

Сорок минут спустя он подошел к моему столику в кафе на перекрестке Восьмой авеню и Пятьдесят Третьей.

— Почти год назад, — сказал он. — Женщину звали Мари Готскинд. Что это значит — Готскинд?

— По-моему, «дитя Господа».

— Не слишком хорошо он обошелся со своей дитятей. Ее похитили средь бела дня, когда она делала покупки на Джамейка-авеню в Вудхейвене. Двое мужчин увезли ее на грузовике, а через три дня мальчишки нашли ее тело на поле для гольфа в Форест-парке. Изнасилование, множественные ножевые раны. Сто четвертый участок завел дело и передал его в сто двенадцатый, как только ее опознали, потому что похищение произошло именно там.

— Что-нибудь удалось выяснить?

Он помотал головой.

— Тот, с кем я там говорил, хорошо помнит это дело. Местные жители недели две волновались по этому поводу. Порядочная женщина идет себе по улице, а тут какие-то два типа ее хватают — как гром среди ясного неба, понимаешь, что я хочу сказать? Если это могло случиться с ней, то же самое может случиться с каждым, нельзя чувствовать себя в безопасности, даже когда сидишь дома. Они боялись, что теперь начнется — групповые изнасилования на колесах, серийные убийства и все такое прочее. Помнишь это дело в Лос-Анджелесе, из него еще сделали маленький сериал?

— Не знаю такого.

— Там двое итальянцев, кажется, двоюродные братья, убивали уличных девок и бросали их за городом, на каком-нибудь пригорке. «Душегуб с гор» — вот как этот фильм назывался. Правильнее было бы — «душегубы», только, наверное, телевизионщики придумали название еще до того, как выяснилось, что их было двое.

— А что с этой женщиной из Вудхейвена? — спросил я.

— Ах, да. Они боялись, что за этим первым последует целая серия, но больше ничего не случилось, и все успокоились. Там все еще работают по этому делу, но пока ничего не получается. Дело висит, и у них такое мнение, что раскрутить его можно будет только в одном случае: если преступники сделают это еще раз и попадутся.