Я, когда выхожу за покупками, надеваю ярко-зеленый спортивный костюм — мне его дочка Вероника из Лос-Анджелеса привезла — и кроссовки и беру оранжевый рюкзак. Вид, конечно, совсем не как у почтенной старушки, зато озадаченные водители замечают меня еще издалека. Рюкзачок на спине, а в руках палочка и цветы. Хорошо, что в моем возрасте уже нет необходимости нравиться. Хотя, врать не стану, если я жду гостей, то охотно превращаюсь в белую розу, пусть даже слегка уже увядшую.

Если Феликс в ближайшее время появится, не забыть бы, что у меня к нему просьба. Лампа на кухне переполнена дохлыми мухами, а мне как-то не хочется карабкаться на стремянку и отвинчивать плафон. Кроме того, пора перетащить миртовый куст на террасу, морозов, похоже, больше не предвидится. В конце концов, пусть Феликс посоветует, что мне делать с Милочкиным добром, ну не могу я все это просто отправить на помойку.

В последний раз внук с приятелем выбросили мой сломанный телевизор, и я вознаградила их, читая на память баллады. Молодые люди были немало удивлены, что я помню «Перчатку», «Лесного царя» и «Ленору» Бюргера. Они нынче читают совсем другие книги. Если мне суждено ослепнуть, у меня останутся песни и стихи, а еще — зрительные образы, которые будут со мной повсюду. Но вот письма я больше читать не смогу.

— Хульда, а мы почту сегодня проверяли? Ладно, ладно, пойду загляну в почтовый ящик.

Мои дети, разумеется, давно уже уехали отсюда. В Дармштадте осталась только Регина, мать Феликса. От внуков я временами получаю открытки из далеких стран: Таиланд, Мексика, Индия, Австралия… Сюда их и калачом не заманишь. Я все думаю, не вставить ли один из этих экзотических видов в мою старую позолоченную рамку.

Э-э-э, смотри-ка, на этот раз в ящике лежит не открытка, а настоящее письмо. От Хуго, он скоро нас навестит.

«Это еще кто?» — спрашивает Хульда. — Ах, Хуго! Хуго — это любовь всей моей жизни, — отвечаю я.

Этого уж Хульде никак не понять. Я, между прочим, даже не знаю, сколько ей лет. Как и старые куклы моих дочерей, она сделана из папье-маше, а не из пластмассы. И потому боится сырости, а на левой руке у нее заметно небольшое пятно, не уберегли куколку от влаги.

Хуго приезжает! Я не видела его с тех пор, как умерла Ида.

Когда мы познакомились, мне минуло пятнадцать, а Алисе, последнему любимому отпрыску моих родителей, было только семь лет. Наш дом называли домом трех невест (младшенькая не в счет), что весьма привлекало к нашему порогу молодых людей. Хуго бывал у нас часто, и вначале казалось, что он подружился с моими старшими братьями.

Но я была совершенно уверена, что он тайно влюблен в меня, и вся сгорала от восторга.

Хуго флиртовал со мной и с маленькой Алисой и часами болтал с Фанни и Идой. Однажды наш папенька, будучи в хорошем расположении духа, хитро взглянул на старших сестер и спросил: «Ну, так что же, которую ты выбрал?»

Обе зарделись, а голос подала я: «Меня!»

Все расхохотались. А я убежала прочь и расплакалась. Позже выяснилось, что старшая, Ида, была уже тайно помолвлена с Хуго.

Хульда качает головой: «Сколько лет прошло, неужели ты его до сих пор любишь?» Я задумчиво смотрю на нее.

Вообще-то, Хульда, мне было горько не оттого, что родители узнали мою тайну, я больше всего боялась, что Ида растреплет своему жениху о моих любовных мечтаниях и они вместе надо мной, наивной девчонкой, посмеются. С тех пор я стала Хуго избегать. И решилась снова показаться ему только месяцы спустя, когда увидела в окно, как он у нас во дворе учит моих сестер кататься на велосипеде. Ида и Фанни выглядели довольно нелепо. Я-то была поспортивней обеих и точно знала, что возьму над ними верх. Поначалу Хуго крепко меня держал, но уже скоро все могли убедиться, что я и без посторонней помощи кружила по двору с видом триумфатора.