– Давай я дам тебе двадцать пять оливеров сейчас, а еще двадцать пять – когда попаду сюда вечером? – предложил Измеритель.

– Нет, парень, пятьдесят сейчас – или ничего не будет, – уперся Чарли. – Вечером мне надо будет подкинуть не только охраннику, а я не хочу платить за тебя из своего кошелька и гадать, придешь ли ты или нет.

– Но мне ведь нужен этот Патрик, конечно, я приду!

– Да мало ли… Я тебя как бы впервые вижу.

– Как и я тебя.

– Пятьдесят сразу – или ничего не будет, – холодно повторил бармен.

«Вот уперся…»

– Ладно, по рукам, – нехотя сказал альбинос.

Снова зашелестели купюры в кармане, и вот на стойку легла еще одна из них, голубая, как небо над летним Вандерсайдом. Томас никогда не считал деньги «вещью в себе» и сейчас переживал не за сотню, отданную бармену, а за то, что Чарли его подведет или обманет.

Просто… ну почему бы не надурить альбиноса, взять у него деньги и ничего не делать? Куда он пойдет, в полицию? Да его там даже слушать особо не станут.

– Ну давай тогда, подходи к половине восьмого, – сказал Чарли. – Как тебя там зовут?

– Томас.

– Отлично, Томас. Я скажу, чтобы тебя пропустили.

Чарли протянул альбиносу руку, и тот осторожно ее пожал. Ладонь бармена оказалась довольно грубой на ощупь – наверное, из-за воды, в которой он постоянно мыл стаканы: увы, никакое чародейство не могло до конца очистить реку Мэдди от помоев и отходов алхимических лабораторий.

– До вечера, – сказал Томас, торопливо убирая бледную руку в карман.

Чарли чинно кивнул, и альбинос, ответив тем же, пошел к выходу. Когда он уже почти достиг арки, внутрь заглянул Салли. Из угла рта вышибалы торчала дымящаяся сигарета.

– Ну что, нашелся твой Патрик? – спросил бугай.

Из-за дыма его лица практически не было видно – только кончик сигареты чуть подрагивал, когда Салли говорил.

– И да и нет, – туманно ответил Томас. – Но я определенно узнал, что хотел.

– Да? – помедлив, ответил Салли. – Ну пошли тогда, провожу тебя до выхода. Рамку я пока отключил, так что иди смело…

– Спасибо.

– Да было бы за что.

Когда они достигли главной двери, Салли негромко осведомился:

– Он с тебя денег не брал? Ну за информацию о твоем ненаглядном Патрике?

– А это важно? – покосившись в сторону вышибалы, спросил Измеритель.

– Просто интересуюсь, – туманно ответил бугай.

– Спроси у него сам, – помедлив, произнес Томас.

Заслышав это, вышибала недобро сверкнул глазами – ответ Измерителя ему явно не понравился. Томас уже морально приготовился к тому, что Салли сейчас впечатает его в стену и пригрозит разукрасить бледную физиономию в синий цвет, если альбинос продолжит юлить, но вместо этого великан сказал лишь:

– Спрошу. А ты проваливай, пока шеф тебя не засек.

«И снова шеф, который не любит альбиносов…»

– Иду-иду.

Отворив дверь, Томас вышел из бара. Уже оказавшись снаружи, на безлюдной улице, он позволил себе облегченную улыбку.

В кои-то веки все для него складывалось неплохо.

«Может, это потому, что я наконец-то начал что-то делать? Говорят же, что везет тому, кто везет…»

И верно: раньше Томас просто плыл по течению, походя не слишком охотно обменивая свой проклятый дар на оливеры и копя деньги… на что? На грандиозные похороны, чтобы все нормальные обзавидовались, когда его гроб с помпой пронесут через город и зароют в самом центре старейшего кладбища Вандерсайда? Или, может, на новую квартиру в хорошем районе, рядом с лучшими из горожан?

«Ерунда это все.