– Пожалуй, нам не стоит распоряжаться имуществом Раса, – сказал Чарлз жене. – Он хотел, чтобы оно перешло к нашим детям. Для них мы его и сохраним.

Годы сказывались на Чарлзе куда сильнее, чем на Эмме. Хотя разница в возрасте у них была всего несколько месяцев, он казался гораздо старше жены. То ли продолжительные болезни, то ли упорная изнурительная работа, то ли окладистая белоснежная борода и седина под мягкой черной шляпой придавали Дарвину внешность некоего вселенского патриарха. Глаза его глубоко запали, и выглядел он так, будто вот-вот распростится с этим миром, но это его не очень расстраивает. Конец его жизни был уже недалек; по его собственным словам, кратер вулкана наполнился до самых краев.

В гостиной он поставил на пианино Эммы банку с земляными червями; Эмма уже и не заикалась о том, что червям место в теплице. Чарлз пытался установить, как реагируют черви на свист и другие звуки. Черви не обращали на них никакого внимания. Тогда Чарлз взял несколько высоких нот на фортепьяно. Черви поспешно спрятались в землю.

– Наверное, – язвительно заметила Эмма, – кроме тебя еще никто не устраивал фортепианные концерты для червей.

К большому камню, который водрузили на газоне, Горас приладил инструмент, который показывал, на какую глубину камень ушел в разрыхленную червями почву и за какое время. Френсиса этот опыт очень заинтересовал, но женщины, как ни странно, были к нему совершенно равнодушны.

Рукопись книги "Дождевые черви" Джон Мэррей получил в апреле 1881 года. Книга вышла в свет 10 октября. Две тысячи экземпляров разошлись мгновенно, а к концу года было продано пять тысяч.

О земляных червях заговорили повсюду.

– Надо же, с каким восторгом встретили мою книгу – смех, да и только! – восклицал Чарлз.

Джозеф Гукер, считавшийся одним из самых авторитетных ботаников мира, признавался в письме к Чарлзу: "…по правде говоря, я считал червей самыми беспомощными и безмозглыми тварями на свете. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что у них есть личная жизнь и общественные обязанности! Теперь я буду с уважением относиться даже к тем червям, которые живут у нас в цветочных горшках, и они теперь для меня не просто корм для рыб".

Чарлз не испытывал особого желания затевать новые длительные исследования. Он с большим удовольствием занимался менее значительными проблемами. "Два месяца я изучал воздействие углекислого аммиака на хлорофилл и корни растений, но мне трудно разобраться в этом вопросе: некоторые непонятные явления, которые я наблюдал, я просто не могу объяснить. А только записывать свои наблюдения мне совсем неинтересно".

Он горячо поздравил Гораса и Иду с рождением первого сына. Долго утешал Бернарда, когда его кормилица вышла замуж и уехала. Попросил Уильяма, опытного банкира, заняться денежными делами семьи, оценить стоимость всего имущества и рассчитать, сколько получит каждый из его детей.

Уильям оценил все состояние отца в двести восемьдесят тысяч фунтов стерлингов плюс деньги Эммы. И выработал формулу, по которой каждый сын получал пятьдесят три тысячи фунтов стерлингов, а дочери – по тридцать четыре тысячи. Таким образом, дети Чарлза- были обеспечены на всю жизнь.

Это было его мечтой.

Чарлз не сказал ни Эмме, ни Уильяму, что у него начал слабеть пульс. Френсис повез его в Лондон к доктору Кларку.

– Есть небольшие неполадки, но это не страшно, – сказал им доктор.

Чарлз знал, что это не так, но возражать не стал. Несколько дней спустя, идя в гести к одному из друзей, Чарлз почувствовал себя плохо. Кое-как дотащился до дому, постучал в дверь. Друга дома не оказалось. Дворецкий, видя состояние Чарлза, пригласил войти.