С этим мы и приступаем к нижеследующему изложению.

1. Четыре столетия предков Гитлера.

1.1.Экскурс в историю горных племен.

Величайшая ошибка историков, пытавшихся проникнуть в тайны происхождения Адольфа Гитлера и в секреты обстоятельств его детства и юности, заключается, повторяем, в том, что они позволили себе пойти на поводу у свидетельств, которые пытался внушить в отношении своих предков сам Адольф Гитлер.

Вот как перелагает эти сведения Иоахим Фест: «И по отцовской, и по материнской линии родиной его семьи была бедная провинция австро-венгерской монархии — лесной массив между Дунаем и границей с Богемией. Ее жители были сплошь крестьянами, на протяжении поколений неоднократно вступавшими в брак между собой и пользовавшимися славой людей, живущих скученно и отстало. Проживали они в деревнях, чьи названия нередко всплывают уже в Средневековье: Деллерсхайм, Штронес, Вайтра, Шпиталь, Вальтершлаг. Все это небольшие, разрозненные селения в скудной лесистой местности. Фамилия Гитлер, Гидлер или Гюттлер, надо полагать, чешского происхождения (Гидлар, Гидларчек) и прослеживается — в одном из вариантов — в этом лесном массиве до 30-х годов XV века. Но на протяжении всех поколений фамилия эта принадлежит мелким крестьянам, ни один из которых не вырывается из заданных социальных рамок».

На этом почти все биографы Гитлера (включая и процитированного Феста) ставят точку, более не обращаясь к далеким предкам Гитлера, а затем переходят прямо к рождению Алоиза — отца Адольфа Гитлера — якобы первого из тех, кто все-таки вырвался из заданных социальных рамок, и излагают, с большими или меньшими подробностями и погрешностями, возможные секреты происхождения этого Алоиза.

Их, историков, легко понять: ну что интересного можно отыскать в прошлом людей, на протяжении почти полутысячи лет (а может быть — и дольше!) сохранявших образ жизни мелких крестьян и не вырывавшихся из заданных социальных рамок!

Можно было бы даже и дополнить этих историков тем, что явно чешские корни доброй половины предков Гитлера вполне могут, в соответствии с его расовыми теориями, объяснять его отвращение к его собственным предкам и нежелание ни виртуально, ни физически общаться с родственниками — прошлыми и настоящими (тут даже и не требуются никакие евреи!), а на этом и завершить тему о его предках!

Однако весьма специфический жизненный опыт автора этих строк заставил по-иному взглянуть на красочно описанную Фестом и другими картину, и задуматься над тем, в каких же именно заданных социальных рамках приходилось жить и действовать многочисленным предкам Гитлера, почти пять столетий якобы не менявшим своих ролей.

Автор этих строк недостаточно подробно владеет историей Богемии и Австрии, но вполне начитан в отношении истории Кавказа.

Кроме того, многие годы в детстве автор проводил летние каникулы на Черноморском побережьи Кавказа — и наслушался всяческих разъяснений об этих краях. В четырехлетнем возрасте случилось видеть собственными глазами даже концлагерь на берегу моря в Гаграх — одно из первых тяжелейших впечатлений в жизни.

Позднее, в молодые годы, автор досыта налазился по скалам и ледникам Главного Кавказского хребта и прошел собственными ногами немало километров по горным тропам и через горные селения — так что места свершения определенных кавказских исторических событий были осмотрены собственными глазами и ощупаны собственными руками и ногами. Появление одинокого русского в стороне от туристских маршрутов становилось иногда местной сенсацией. Заносило автора и в Горную Чечню — за два десятилетия до того, как там развернулась современная война.

Много лет спустя, оказавшись на Западе, автор не отказал себе в удовольствии пошататься по некоторым местностям Верхней Баварии, Богемии и Австрии — и возникла возможность сопоставить картины, увиденные в разных горах — тогда еще вовсе без намерений писать когда-либо биографию Гитлера.