— С тех пор я раз десять пыталась поговорить с Роджером Прайамом, но он даже не признался, что обсуждал с папой какую-то необычную тему. Я ему односложно сказала, в чем, на мой взгляд, заключаются его обязанности, долг многолетней дружбы, партнерства, заявила, что уверена — папу убил кто-то знающий о его слабом сердце и намеренно испугавший его до инфаркта. Спрашивала о записке. Он невинно изумился — какая записка? Стало ясно, что от него никогда ничего не добиться. Либо Роджер переборол страх, либо, как обычно, разыгрывает из себя Наполеона. За всем этим стоит страшная тайна, которую он намерен хранить.

— Как считаете, — спросил Эллери, — он доверил ее миссис Прайам?

— Роджер ее никому не доверит, — мрачно ответила Лорел. — Если доверит, то Делии в самую что ни на есть последнюю очередь.

— Ах, супруги Прайам не ладят?

— Я не сказала, что они не ладят.

— Живут душа в душу?

— Может быть, сменим тему?

— Почему?

— Потому что отношения Роджера с Делией абсолютно не связаны с делом, — серьезно ответила девушка, все-таки что-то скрывая. — Меня интересует одно: кто написал отцу записку.

— Тем не менее, — настаивал Эллери, — как ваш отец с Делией Прайам относились друг к другу?

— Ох! — расхохоталась она. — Вы, конечно, не знаете. Нет, романа у них не было. И быть не могло. Я же вам говорила, папа считал меня единственной женщиной в своей жизни.

— Значит, у них были недружелюбные отношения?

— Почему вы все время расспрашиваете о Делии? — резко спросила она.

— Почему вы об этом умалчиваете?

— Папа поддерживал с ней прекрасные отношения. Как и со всеми прочими.

— Не со всеми, — возразил Эллери.

Лорел пристально взглянула на него.

— Я хочу сказать, если ваше предположение, будто кто-то намеренно испугал его до смерти, справедливо. Не вините полицию за сомнения. Страх — смертельное оружие, следов которого не обнаружишь под микроскопом. На нем не остается отпечатков пальцев, закон никогда не считает его реальным доказательством. Записка… если б у вас осталась записка, было бы совсем другое дело. Однако ее нет.

— Вы надо мной смеетесь. — Она собиралась подняться.

— Ничуть. Гладкие с виду истории всегда скользкие. Я предпочитаю заковыристый случай. Расковыряешь какую-то кочку, пыль многое скажет. Теперь мне известно о некой проблеме у Делии с Роджером Прайамом. В чем она заключается?

— Почему вас это интересует?

— Потому что вам сильно не хочется объяснять.

— Вовсе нет. Просто время не хочется тратить, а говорить о Делии с Роджером — пустая трата времени. Их жизнь совсем не касается моего отца.

Они посмотрели друг другу в глаза. Наконец Эллери с улыбкой махнул рукой.

— Правда, у меня нет записки. И полиция обратила на это внимание. Без записки, без всяких свидетельств, я взялась за дело. Я попросила Роджера рассказать все, что ему известно, — зная, что этого было бы достаточно для полиции, — а он рассмеялся, посоветовал мне поехать в Эрроухед или Палм-Спрингс полечиться от «диких фантазий», по его выражению. В полиции сослались на заключение после вскрытия, на историю папиной болезни и вежливо меня завернули. Вы точно так же поступите?

Эллери отвернулся к окну. Меньше всего на свете хочется связываться с настоящим убийством. Впрочем, его заворожил дохлый пес. Почему собака накликала беду? Попахивает символизмом. А он никогда не мог устоять перед метафорически мыслящими преступниками.