— Какой, сударь, у нас город; только слава что город!

— Что ж ты врешь! мне именно сказывали, что тут живут богатые купцы…

— Купцов как не быть — есть купцы-с!

— Ну, и богатые купцы — это я знаю наверное.

— Не слыхать-с; есть купцы, только самые неосновательные… больше, как бы сказать, закусывать любят, нежели своим предметом занимаются…

— Это, брат, скверно! надобно им внушить, что, конечно, отчего же и не выпить в меру, но зачем же опять из-за этого делом своим неглижировать…

— Не знаю-с; на то есть у них начальники.

— А кто, например, первый купец у вас по городу?

— Есть один-с, Пазухин прозывается; этот точно, что после покойного родителя большие капиталы получил.

— И семейный?

— Женат-с.

— Ну, и есть этак… дочки?

— Сын один есть от первой жены-с, а от второй-то дочка, так ту еще грудью кормят.

— Гм… а других купцов нет?

— Есть, да всё больше веревочками, да шнурочками, да ситчиками торгуют… самый, то есть, народ внимания не стоющий!

— Гм… подай еще рюмку очищенной!

«Однако это скверно! впрочем, может быть, он и врет! Эти хлапы иногда бывают прежелчный народ: съездит его там кто-нибудь по морде, или так просто нападет на него меланхолия, он и видит все в черном цвете! А того, скотина, и не размыслит, что иногда человеку нужен не взгляд его поганый, а настоящие, истинные факты… А крепко, однако, он меня озадачил! ведь этак, пожалуй, и не поправишь обстоятельств!

Да нет, не может быть! Иван Васильич сам в здешних краях женился, и он мне именно сказывал, что здесь в каждом доме по невесте, и за каждой невестой не меньше ста бумажками дают! Я и теперь еще позабыть не могу, как он мне показывал белье, которое получил за женой… ведь не во сне же я это видел! А белье было именно такое, какого нельзя дать меньше как при ста тысячах!»

— Ну, хоть в уездных городах, может быть, богатые купцы есть? — спросил он у того же нумерного.

— В уездах как не быть, есть… В Полорецке есть, в Черноборске тоже, в Окове…

— Семейные?

— Известно, купцы народ плодущий-с…

— Это, брат, хорошо… принеси-ко еще очищенной!

— Да не прикажете ли уж графинчик поставить?

— А и то дело.

«Ну, вот оно и выходит на мое! Теперь, стало быть, только осторожнее действовать надо, и дело в шляпе… Посмотрим, посмотрим, Анны Пафнутьевны, Василисы Карповны, Перпетуи Прокофьевны, как-то вы от меня отвертитесь! Хорошо, что я стихов много знаю — это самое действительное средство! там в альбомчик пропишешь, там пропоешь, там этак в упор продекламируешь — ни одно купеческое естество не устоит!.. А впрочем, поглядим-ка на свои мордасы; я уж дней шесть и зеркала-то не видал!.. Ничего, недурно! Глаза красны и нос как будто лупится, да это пройдет… надо бы водку совсем оставить… ну, да это с завтрашнего дня, а нынче дело дорожное…»

— Мишка! — крикнул он своему лакею, который возился в передней с чемоданами, — на ночь чтоб огуречная вода была — знаешь, что тетенька Лизавета Егоровна от загару дала… Ну, а чиновники у вас каковы? — спросил он, обращаясь к нумерному, принесшему графин с водкой.

— Есть господа хорошие-с… Фурначев генерал, Порфирьев Порфирий Петрович, Размановский-господин…

— И богатые?

— Капиталы большие имеют-с. Генерал Фурначев с Пазухиным-то свояки, так и торговля-то у них пожалуй что вообще происходит… Порфирьев Порфирий Петрович тоже при капиталах — помаленьку довольно-таки насбирали… Ну, Размановский-господин — этот будет против них потощее…

— И есть у них… дочки?

— У Порфирьева да у Размановского, только уж очень словно каверзны — глядеть не на что-с…

— Это, брат, нехорошо.