Не успел я подойти к двери соседа, как она открылась. Доселе спокойные глаза художника сейчас выглядели обеспокоенными, и мне показалось, что в них закрался страх.

– Проходите, – бросил он, как обычно, и направился в гостиную.

Я вошёл в музей картин моего друга и, закрыв дверь на засов, последовал за ним:

– Что стряслось-то?

Он указательным пальцем правой руки показал на картину на специальной подставке.

– Взгляните.

Я послушался. На картине было изображено синее небо и лес. Деревья окружали небольшую поляну, заключив её в круг, где посередине стоял художник, перед ним находился мольберт. В руках человек держал кисточку. Вид спереди. В сосредоточенном лице художника можно было узнать моего друга.

– И? – не понял я. – Мне нужно разгадать символику картины?

– Нет. Присмотритесь. Вы ничего больше не видите?

Не хотелось выглядеть глупым, но спрашивать, чего он от меня хочет, я не решался. Вместо этого я уставился на картину, пытаясь разглядеть каждую деталь. И когда я вздумал отвернуться и сказать, что ничего нового не увидел, мой взгляд уловил кое-что странное.

От увиденного у меня почему-то похолодела спина.

В верхней части картины из-за самого дальнего ствола дерева выглядывала мордочка существа с рогами. Выпученные глаза наблюдали за художником.

– Ммм… Чёрт следит за художником?

– Да! Вы тоже это видите?

– Ну да. Раз вы это нарисовали, то я, конечно, вижу.

– Дело в том, – голос художника слегка дрогнул, – что я этого не рисовал.

II

Я удивлённо посмотрел на друга.

– Вы не писали эту картину?

– Да нет, – махнул он рукой и хмыкнул, – картину как раз писал я. Только наблюдающий чёрт не моих рук дело.

– Хм… а чьих тогда?

– Не знаю, – развёл руками художник.

– Может быть, в порыве вдохновения, – пытался я выглядеть экспертом, – вы и не заметили этого?

С тех пор как мы начали общаться с Володаром, я занимался тем, чего не любил раньше – читал кучу книг о природе творчества. Из них я узнал, что творческие люди делились на два лагеря. Одни кричали, что нет никакого таланта или вдохновения, а всё дело в особом состоянии мозга и твёрдой дисциплине. Другие ратовали за то, что оно есть. На мой вопрос, почему людям так трудно принять, что вдохновение всё же существует, художник ответил:

– Слепому не объяснить, что такое солнце, а зрячий и так всё видит. И потом, обделённым творческой искрой людям не хочется признавать, что они чем-то хуже талантливых. Вот и придумывают разные объяснения, оправдывая тем самым отсутствие у себя таланта. Им не понять, что речь не в том, что кто-то хуже, а кто-то лучше. Дело в том, что у каждого свой крест, который он должен нести и за который ему потом держать ответ. А вдохновение не везде нужно и не всем.

Так вот, дабы не выглядеть совсем уж незрячим, я также просматривал различные передачи, где рассказывают о творчестве, музе, вдохновении. Именно из книг и телевизионных передач я и почерпнул, что творческие люди во время акта созидания, когда на них ниспадает вдохновение, словно пребывают в особом трансе. Вполне может быть, что чёрт его рук дело, но он просто этого не помнит.

Володар отрицательно покачал головой:

– Нет. Я точно помню. По моему замыслу не было там никаких чертей.

– Хорошо, допустим. Разве вы не можете как-то скрыть этот элемент на холсте?

Художник, почесав правую бородатую щёку, ответил:

– В принципе, могу.

– Ну вот и всё, – улыбнулся я.

– У вас красивая улыбка.

– Спасибо, это у меня от покойной матери.

– Соболезную.