— Нет. Я не в порядке.

— Что ты имеешь в виду? Эм, что происходит?

— Я тут, Адам. С этими людьми, которых не знаю, и я не знаю, что мне делать.

Тишина затянулась.

— Эм, тебя что, похитили или воде того?

Я начала смеяться, потому что это звучало глупо, но в итоге звуки, которые я издавала, были больше похожи на рыдания. Я плакала так долго, что рыдания душили меня. Я никогда не плакала, в любом случае, не так сильно и не перед Адамом.

— Эм, скажи мне, где ты. Я вызову полицию. — Торопливо проговорил он. — Просто скажи мне, где ты.

— Ты не можешь вызвать полицию. Ты не понимаешь, Адам, — сказала я, проведя руками по лицу. — Ты ничего не знал. Я тебе не говорила.

— Не знал чего? В этом нет никакого смысла. Ты в опасности?

— Я не знаю. Да. Нет. Возможно. Но ты не можешь звонить в полицию, Адам. Ты должен мне пообещать.

И снова была долгая тишина.

— Ладно. Я не стану звонить в полицию. Где ты?

— Хм, в каком-то месте, которое называется Темный Лес.

— Повтори-ка?

Я слабо рассмеялась.

— Это город такой, называется Петербург. Я в Западной Вирджинии, Адам, в Западной, мать ее, Вирджинии.

— Что? — закричал он.

— Ты помнишь то место, где снимали фильм про уродов, живущих в холмах? Помнишь, они еще людей ели или что-то типа того? Ты еще говорил, что один из них, с мерзкими пальцами, напоминает тебе нашего физрука? — Я сделала глубокий вдох. Он застрял в моем горле.

— Эм? Ты еще здесь?

— Ага.

— Что происходит, Эм? Я был у тебя дома. Там ничего нет. Совершенно пусто.

В этом доме было все. Бумаги для доступа к счетам. Фотографии папы, всех нас вместе, до аварии, все было там.

— Ничего нет? — прошептала я.

— Словно никто там не жил. Никогда. — Сказал он. — Это самое странное из увиденного.

Кромвел не шутил, когда говорил, что обо всем позаботились. Даже если я смогу найти путь назад, возвращаться было не к чему. Нет возможности платить за еду, ренту, делать хоть что-то. Как теперь я могла заботиться об Оливии и маме? Я почувствовала слабость в ногах. Я осела на пол на балконе и прижалась лбом к коленям.

Я была в ловушке.

— Эм? Ты еще здесь?

— Дело в маме, — сказала я, наконец, выбирая единственную ложь, к которой всегда прибегала. — Ей стало хуже. Я с друзьями семьи. — Он не ответил. Тишина растянулась так надолго, что я подумала, что он повесил трубку.

— Адам, ты здесь?

— Ага. — Он прочистил горло. — Как долго ты там будешь?

— Я не знаю. Наверное, какое-то время.

— Ты шутишь. — Сказал он. — Правда же? Потому что люди не собираются и не уезжают без предупреждения.

Внезапная тяжесть сдавила мне грудь.

— Адам, я не шучу.

— Я не понимаю. — Его голос был натянутым и глухим.

Горло, словно сдавило тисками, глаза начало печь.

— Мне придется остаться здесь на какое-то время, Адам. Я не хочу, но мне придется.

— В этом нет никакого смысла, Эмбер. — Он сделал глубокий вдох, я слышала, как он ходит.

Наверное, по своей комнате, он всегда был в своей спальне.

— Какие еще друзья семьи? В чьем доме ты живешь?

— Джонатана Кромвела, — сказала я в ответ.

— Я никогда не слышал, чтобы ты о них говорила.