Таким образом, собралась дружина числом больше двух с половиной сотен. Не так много, чтобы воевать с чужой землей, но для похода по своей должно было хватить.

Обыкновенно смолянские князья, отправляясь в полюдье, поднимались вверх по Днепру до реки Осьмы, от Осьмы по притоку спускались к верховьям Десны, там сушей шли до реки Хмары, по Хмаре спускались до Сожу, а по тому поднимались до самых истоков, откуда оставалось сухим путем до Смолянска около пяти верст. С Каспли, благодаря торговому пути давно освоенной князьями, дань присылали сами нарочитые мужи.

По старинному обычаю, местные общины должны были кормить княжьих людей в то время, что они проводят на их земле: собственно говоря, уже много веков назад из сбора на общеплеменные жертвоприношения полюдье превратилось в способ для князей содержать свои дружины. С каждой общиной имелся уговор, сколько людей князь имеет право привести и как долго может оставаться на одном месте. Теперь же каждое гнездо из расположенных вдоль Днепра просило о пересмотре условий, ссылаясь то на истощение пашен и исчезновение свободных лесных участков под палы, то на голодные годы, уменьшившие число работников. Припасов было так мало, что в каждой волости останавливались на лишних несколько дней: собрав небогатую дань, кмети разъезжались по лесам на охоту и забрасывали рыбачьи снасти под речной лед, чтобы хватило еды на следующий переход. Иначе все собранное пришлось бы проесть по пути, и полюдье превратилось бы в совершенно напрасную двухмесячную прогулку по зимним лесам.

Смоляне, как и прочие племена славянского языка, жили небольшими родовыми поселками. Населенные родичами и расположенные поблизости друг от друга веси составляли гнездо. В начале лета смоляне вырубали подходящие участки леса, на следующий год сжигали высохшую древесину и сеяли в теплую золу просо, рожь, лен. Били зверя, собирали мед, ловили рыбу, плавили железо. Когда род слишком разрастался, а пашни в округе истощались, семейство младшего сына отделялось и уходило дальше в леса – снова рубить, палить и сеять. Старший оставался у очага пращуров, хранить «старший род», главе которого подчинялись все, кто происходил от того же предка, включая глав младших ветвей. Эти главы родов, нарочитые мужи и старейшины, иной раз держали под своей рукой десятки весей, разбросанных на много дневных переходов, где жили сотни людей.

Они и решали, советуясь с толковыми головами, все дела и судили споры. Если возникали дела, касающиеся нескольких поселков, то их обсуждали на праздничных сборах возле гнездовых святилищ. Порой вспыхивали споры из-за угодий, и тогда начинались долгие рассуждения и воспоминания «чей топор первым в том лесу ходил». Если разговоры не помогали, мужики, случалось, брались за те самые топоры. Сам князь лишь являлся «старшим над старшими», как прямой потомок основателя и пращура всего племени – Тверда, а через него Крива, Перуна и Сварога.

В самых верховьях Днепра стало труднее. Веси встречались реже, а некоторые, знакомые Зимобору по походам прежних годов, оказались покинуты: бросив истощенные лядины, целые роды уходили искать свободные угодья.