Даже поругивая себя, Арчи желал нравиться! И действовал с тонким расчётом на это. Отсюда и его красный шарф (как признанный мэтр и свободный художник он мог себе позволить лёгкое отступление от строгих канонов салонной моды), небрежно наброшенный поверх чёрного сюртука. Этот шарф невольно приковывал к себе взгляд и отвлекал взгляд от небезупречного лица литератора, — его пухлых щёк и двойного подбородка. «Главное чтобы меня слушали, а уж понравиться я сумею благодаря своему блестящему уму и красноречию» — примерно так должен был рассуждать Арчи.

— Ваша скромность, мистер Флетчер, — Флора обворожительно улыбнулась, — разоружила бы любого вашего критика.

— Мне кажется, что вы пишите очень бегло, — вступила в беседу другая сестра, — у вас лёгкий слог.

Младшая дочь графа держалась на удивление скромно, в ней будто одновременно уживались два разных человека — один смелый, бескомпромиссный, умеющий сказать любому самую неприятную правду в лицо; и другой, чрезвычайно застенчивый. Чувствуя, что гости рассматривают её, Клэр вначале сидела молча, опустив глаза. Но Скалли давно уяснила для себя, что скромность и застенчивость часто бывает обманчивыми. Под этими масками могут скрываться весьма неординарные личности. Да, в начале разговора зелёные глаза Клэр были опущены долу, но, когда она их подняла, они оказались необычайно большими, загадочными и манящими. И взгляд у неё был особенный, — долгий, внимательный, какой-то беззащитный и одновременно глубокий.

— Вы ошибаетесь, сударыня — признался ей литератор, и даже сделал изящный жест кистью руки в кружевной манжете. — Я пишу довольно медленно. Нужные образы приходят ко мне неравномерно. Иногда за целую неделю я могу написать всего несколько страниц. Но бывают счастливые дни, когда текст буквально льётся из-под моего пера, мысли в моей голове проносятся так стремительно, что я едва успеваю переносить их на бумагу.

— Представляю себе, какое это увлекательное занятие — сочинительство! — мечтательно произнесла Клэр и сожалением добавила: — Жаль, что бог не наделил меня таким талантом.

— Что ж, ваше счастье, что Всевышний обошёл вас этим даром — ласково утешил скромницу мужчина. — Поверьте, профессиональная литература, это добровольная каторга. Поэтому браться стоит лишь за стоящую тему, которая может дать вдохновение.

— Тогда напишите о нашей сестре! — неожиданно предложила юная графиня. — Напишите ради бога об Анне, мне так хочется, чтобы о ней помнили.

— Я с удовольствием взялся бы, но прежде мне необходимо во всём как следует разобраться.

— Вы действительно хотите докопаться до правды? — радостное удивление Клэр казалось вполне искренним.

— Не мели вздор, — осадила сестру Флора. — Зачем мистеру Флетчеру до чего-то докапываться, если картина предельно ясна, ведь инспектор полиции из Лондона поставил в этом деле точку.

— И всё же я был бы чрезвычайно признателен человеку, который дал бы мне в руки какой-нибудь важный факт, который полиция упустила из виду — задумчиво проговорил Арчи. — В гибели вашей сестры действительно присутствует загадка, которая меня очень занимает.

Клэр с благодарностью взглянула на писателя. Младшая дочь здешнего графа ещё несколько дней назад заслужила симпатию Вэй. В ней не чувствовалось ни грамма наигранности и высокомерия, как в её сестре. Зато присутствовала милая скромность. Хотя это выглядело странно для девушки её положения, которая с детства должна бы привыкнуть находиться в центре внимания и повелевать окружающими.