Волкан находился в центре, возле штандарта, окруженный плотной толпой лютых. Эти держали не круглые, а длинные трофейные щиты, обитые металлом, крутили головами во все стороны, хотя на них никто не нападал.

Пока не нападал. То, что сегодняшняя вылазка закончится плохо, Даг уже не сомневался. И дело было даже не в том, что метка на голове отчаянно чесалась, указывая на близкую опасность. В окружавшем мраке и тишине парень почуял нечто худшее, чем засаду новгородских дружинников. Почти сотня викингов с оружием на изготовку окружили холм. Холм зарос колючими кустами, на гребне покачивались ели, всюду лежали и стояли скелеты деревьев, поддерживаемые молодыми собратьями. Свежая поросль не позволяла старикам упасть, и приветливый ельник превратился в непроходимый бурелом. У основания заросшего кургана, за оградой, возвышался навес высотой в два человеческих роста, а под ним темнела могучая статуя Перуна. Казалось, что бог шевелится, потому что у его изножья, в каменной кладке, горел огонь. Множество рубинов и карбункулов, которыми была украшена статуя, отсвечивали жутким призрачным светом. Над огнем копошились две старческие согбенные фигурки. Казалось, они не замечают грозных захватчиков.

Северянин насмотрелся на разных богов. На Рюгене его пытались изжарить заживо в честь Световида. Но тот Световид, вместе с роскошным храмом, не пугал Дага. Тот огненный бог служил своим кровожадным жрецам, а не наоборот. Здешний мрачный кумир, вырезанный из громадного пня, таил в себе угрозу. Четко разглядеть великана никак не получалось. То ли плотная туча комарья заслоняла обзор, то ли лесная почва необъяснимым образом парила. На грубо обтесанной голове кумира поблескивал золотой венец, сквозь который проступали витые рога. В обоих ручищах бог держал по острой пике, грудь его прикрывало подобие серебряной брони. Серебряные усы низко свисали. Ноги Даг не разглядел. Его больше привлекали драгоценные камни. Проводники Волкана не соврали — здесь нашлась знатная божница.

Но трогать ее не стоило. Сказать об этом Волкану Даг не решился, ведь трусам не место в братстве.

— Хлив, притащите их ко мне! — приказал Волкан. — Это волхвы, не убивайте их!

Хлив послал четверых ветеранов. В мертвецкой тишине они пересекли пустую поляну, перелезли через оградку и подхватили с земли обоих стариков. Дага заколотило крупной дрожью, когда он увидел дедов вблизи. Определить их возраст никто бы не сумел. Оба не сопротивлялись, их тонкие коричневые руки больше походили не на конечности человека, а на гнилые сучки. Глубоко запавшие глаза светились злобой. Кожа обтягивала скулы, слюна капала из беззубых ртов, бороды волочились по земле. У обоих на груди болтались чьи — то хвосты, когти, зубы.

— Горький удел тому, кто поднял дерзкую десницу… — зашепелявил один из волхвов.

Второй тоже забормотал, безошибочно выделив Волкана среди подчиненных. Но речь Даг до конца не разобрал, понял только, что викинги вторглись в угодья Перуна, где простому смертному нельзя сорвать даже ягодку. Ничего нового полуживой жрец не открыл. Даг прекрасно помнил, что в священной роще свеев, в старой Упсале тоже нельзя сорвать листок.

Кости. На ширину пяти шагов от божницы земля была усыпана костями. То, что Даг издалека принял за сучья мертвых деревьев, оказалось обглоданными ребрами. Ничего удивительного, что викингам мечталось как можно скорее убраться из этого места — Перуна десятки, а то и сотни лет кормили кровью.

— Я отпущу всех ваших и не стану поджигать лес, — объявил Волкан старикам. — Но нам нужны сокровища, которые вы прячете в горе.