Никогда в жизни Тара не чувствовала себя такой бодрой, как сейчас. В приюте у нее временами кружилась от голода голова и подкашивались ноги.

Теперь же во время путешествия, просыпаясь поутру, она ощущала все больший прилив сил, а вечером, когда отправлялась спать, не чувствовала себя разбитой и могла прочесть по крайней мере главу из тех книг, которые мистер Фалкирк дал ей почитать.

Однако в глубине души Тара не переставала бояться: вдруг у нее не хватит сил, чтобы выполнить ту работу, которую поручит ей герцог, и он отошлет ее обратно в Лондон или, что еще ужаснее, в другой приют, где-нибудь в Шотландии.

А какое это унижение – знать, что ты не в состоянии справиться со своими обязанностями!

Но самое ужасное то, что она сирота и ее нельзя уволить, как других слуг, которые, не угодив чем-то хозяевам, могут уехать домой и попытаться подыскать себе другое место.

Ей-то ехать некуда, да и рекомендации никто ей не даст, разве что из приюта, который принадлежит герцогу.

«Я должна справиться! Должна», – думала Тара, поправляя перед зеркалом свой серый чепец.

Фасон был выбран очень неудачно, чепец закрывал уши, и дети в этих чепцах плохо слышали.

У нее самой слух был прекрасный, но головной убор казался Таре до того уродливым, что она мечтала, чтобы герцог разрешил ей одеваться в обычную одежду и носить нормальные чепцы, тогда бы она выглядела хоть чуточку посимпатичнее.

И теперь, когда они с мистером Фалкирком поднимались по лестнице, Тара всей кожей ощущала придирчивые взгляды слуг-шотландцев и чувствовала себя неловко оттого, что ее серенькое сиротское платьице не идет ни в какое сравнение с их яркими пледами и камзолами с блестящими пуговицами.

– Вам известно распоряжение его светлости? – вывел ее из задумчивости голос дворецкого.

Мистер Фалкирк кивнул.

Здесь, в замке, он показался Таре совершенно другим человеком. В его облике и манерах появилась властность, не позволявшая забыть, что он управляющий герцога, то есть человек, имеющий большой вес.

Из-за массивной дубовой двери слышался гул голосов, однако слов нельзя было разобрать.

Мистер Фалкирк не делал ни малейшей попытки заговорить, и Тара тоже стояла рядом с ним молча, с каждой минутой ее тревога росла. Вот она добралась до ее груди, подкралась к горлу…

Внезапно зазвенел колокольчик, да так громко, что Тара едва не подпрыгнула от неожиданности.

Дворецкий бросил взгляд на мистера Фалкирка и, распахнув дверь, громогласно объявил:

– Мистер Фалкирк, ваша светлость!

Управляющий вошел в зал первым. Тара – за ним и, войдя, едва не вскрикнула от восторга: огромный зал переливался всеми цветами радуги. На мужчинах, находившихся в зале, были яркие клетчатые пледы. Взгляд ее уперся в одного из них, стоявшего поодаль от остальных, и Тара тотчас же поняла, что это герцог.

Только на самом деле он оказался еще страшнее, чем она его представляла.

Казалось, он не просто возвышается над сидящими перед ним мужчинами, а достает головой чуть ли не до потолка.

Она и знать не знала, что можно выглядеть таким величественным и важным.

Со слов мистера Фалкирка Таре было известно, что герцог хорош собой, однако она не ожидала, что настолько. Вот только красивое лицо его не выражало ничего, кроме презрения.

Тара сразу же почувствовала, что он вне себя от ярости. И вообще атмосфера в зале была накалена настолько, что, казалось, с минуты на минуту можно ожидать взрыва.

Угроза эта исходила от сидевших в зале мужчин, в упор смотревших на Тару. Они смотрели так странно, что Тара даже смутилась. И испугалась.

Ее обуял такой безотчетный страх, что ноги подкосились и ей показалось, что она сейчас упадет.

Но в ту же секунду она, ощутив на груди мамин медальон, приказала себе взять себя в руки и не раскисать.