— Лорд Кэсерил, если бы мне рассказал это кто-нибудь другой, я бы не поверил. Я бы решил, что этот человек безумен.

— Безумие могло бы быть вполне естественным следствием подобных переживаний, принц, но только не их причиной. Всё это правда. Я видел это сам и убедился. Я почти уверен, что тону в этом. — Неудачное слово вкупе с шумящими морскими волнами рядом заставили Кэсерила вздрогнуть. Интересно, заметил ли Бергон, что всё это время Кэсерил старался идти так, чтобы его собеседник оставался между ним и морем?

— Ты пытаешься представить меня героем детских сказок, избавляющим принцессу от злых чар поцелуем.

Кэсерил прокашлялся.

— Ну, одним поцелуем тут не обойтись, полагаю. Брак должен быть осуществлён, чтобы считаться заключённым законно. Заключённым с теологической точки зрения, я бы сказал.

Принц бросил на него непроницаемый взгляд. Через несколько шагов он сказал:

— Я видел твою честность в действии. Это… расширило мой мир. Меня вырастил отец, который всегда был осторожным, предусмотрительным человеком, вечно докапывающимся до тайных мотивов людей. Никто не может обмануть его. Но я видел, как он обманул сам себя. Если ты понимаешь, о чём я.

— Да.

— Было очень глупо с твоей стороны набрасываться на того рокнарского надсмотрщика.

— Да.

— Однако я уверен, случись такое снова, ты поступил бы так же.

— Зная то, что знаю сейчас… это было бы сложнее. Но надеюсь… молюсь, чтобы боги оставили мою глупость при мне.

— Что же это за изумительная глупость, которая сияет ярче золота моего отца? Ты можешь научить меня ей, Кэс?

— Ох, — выдохнул Кэсерил, — не сомневаюсь.

Кэсерил встретился с Лисом на следующее утро. Его снова проводили в высокую светлую комнату с видом на море, но на этот раз встреча протекала в значительно более узком кругу: он, рей и секретарь. Секретарь сидел за столом перед стопкой бумаг, связкой новых перьев и солидным запасом чернил. Рей расположился у другой стороны стола, где стояли искусно вырезанные из коралла и жадеита шахматы, сама же доска была сделана из полированного малахита, оникса и белого мрамора. Кэсерил поклонился, и рей пригласил его сесть напротив.

— Играете? — поинтересовался Лис.

— Нет, милорд, — огорчённо ответил Кэсерил, — очень плохо.

— Ах, какая жалость! — Лис отодвинул доску в сторону. — Бергон очень воодушевлён вашим описанием шалионского бриллианта. Вы хорошо поработали, посол.

— Всем сердцем надеюсь на это.

Рей коснулся верительной грамоты Исель, лежавшей на блестящей столешнице.

— Необычный документ. Вы знаете, что он обязывает принцессу исполнить всё, что вы подпишете от её имени?

— Да, сир.

— Её полномочия в данном вопросе довольно спорны, знаете ли. Дело в её возрасте.

— Ну что ж, сир, если вы не признаете за ней права самой заниматься своим браком, полагаю, мне ничего больше не остаётся, кроме как седлать коня и возвращаться в Шалион.

— Нет-нет, я же не сказал, что оспариваю её права! — В голосе старого короля промелькнуло лёгкое беспокойство. Кэсерил подавил улыбку.

— Конечно, сир, иметь дело с нами означает публично признать её власть и права.

— Хм… верно. Конечно. Молодые так доверчивы. Вот почему блюсти их интересы должны мы, старики. — Он взял в руки список, полученный от Кэсерила накануне. — Я изучил предложенные вами пункты брачного договора.