Человек поднял к лицу руку, обмотанную чем-то черно-коричневым, и с нее часто закапала алая кровь.

Живой. Он живой!

Женщина метнулась к человеку и успела подхватить его, когда тот стал оседать в кровавую лужу.

Она тащила Барса на себе до самой Буковой пущи, туда, где ее ждали остатки семьи и где были остальные жители деревни.

Как она его дотащила — Барс не помнил.

Потом, придя в себя, он смог вспомнить только капли дождя, бьющие его по лицу, и вкус дождевой воды.

Глава 3

К полудню, как Коготь и обещал, они увидели замок. Что бы там ни говорил Коготь о том, что камни замка целы, что только дерево и металл разрушились в старинном сооружении, Гартан все равно не был готов к тому, что предстало перед ним.

Черная стена перегораживала угол равнины, от скалы до скалы. Даже издалека, с вершины небольшого холма, стена показалось высокой и массивной, и чем ближе всадники подъезжали к ней, тем ниже непроизвольно опускали головы, втягивали их в плечи, словно признавая, что такая громадина достойна уважения и может внушать страх.

В длину стена была никак не меньше полета стрелы. Разве что на самую малость меньше. В высоту — пять или даже шесть человеческих ростов. Это не считая громадных зубцов и пяти башен, поднимающихся над гребнем стены еще на три или четыре человеческих роста.

Точно по центру стены были ворота — прямоугольный проем, в ширину способный пропустить не меньше четырех всадников в ряд, а в высоту позволявший этим всадникам проезжать не наклоняясь.

Стены императорской столицы — самые мощные стены, что приходилось видеть Гартану в своей жизни, — производили, конечно, очень сильное впечатление, оно и понятно: сложены они были из отесанных каменных глыб и вызывали уважение к мастерам, которые смогли эти глыбы притащить откуда-то, обработать и сложить в стену, поднимая немыслимую тяжесть на громадную высоту.

Тут глыб не было вообще.

Гартан подумал, что кто-то, громадный, наверное, и необыкновенно сильный, просто взял магический нож и вырезал стену, с зубцами и башнями, из единого куска гранита. И этот исполинский резчик не просто резал скалу, будто масло, а еще и прикладывал палочку или пользовался строительным отвесом. Стена получилась гладкой, проем ворот — ровным, без единой трещинки или шва.

Гартан натянул поводья и поднял руку. Отряд остановился.

— Ты внутрь заезжал? — спросил Гартан сотника. Сообразил, что говорит отчего-то шепотом, откашлялся и повторил свой вопрос в полный голос: — Заезжал внутрь в прошлый раз?

— Во дворе был, ваша милость, — ответил Коготь. — В башни дозорные заходил, по стенам прошелся… В главную башню — нет, не поднимался. Не успел, меня очень местные торопили. Не любят они этого места. Я расспрашивал, только они все больше отмалчивались да морды воротили. Я одного напоил, так он все равно мне ничего толком и не объяснил. Никто тут, насколько они помнят, не пропадал, не погибал, ни голосов, ни огней магических… Ничего такого. Только не нравится им, и все. Вот когда набеги на Долину были, селяне тутошние к горам отходили, к лесу, а сюда не прятались. Даже и не пытались.

— А сам ты что-нибудь почувствовал? — спросила Канта, восторженно гладя рукой стену у ворот, не слезая с коня. — Такого, чтобы — у-у!..

— Не было ничего такого, — засмеялся Коготь. — Камень и камень…

Канта легко спрыгнула с коня и посмотрела на мужа.

Гартан огляделся по сторонам — ничего, что могло бы таить угрозу. Даже трава возле стены не росла — начиналась шагах в пятидесяти ниже по склону.