На его участие Лобов согласился не раздумывая и упрямо отстаивал его кандидатуру перед начальством. Там, наверху, вопреки очевидности, вопрос, как всегда, долго муссировался. Решающим же аргументом явилось то, что Бьорн предложил привезти в Торново новое оборудование для фосфатного анализа, о котором Лобов и его коллеги даже не мечтали. Еще зимой швед засел за «отчэн сложни» русский язык и на момент своего приезда на место уже освоил три десятка слов и выражений… Само собой, при живом общении дело пошло значительно быстрее. Известно, какие выражения можно освоить при разгрузке оборудования или установке палаток…

В коллективе швед держался скромно, не требуя к себе особого отношения, к любой порученной ему работе относился серьезно, вдумчиво, исполнял все аккуратно, качественно. Ничего не скажешь – Европа!

«Да, в этом сезоне коллектив полевиков подобрался любо-дорого посмотреть!» – размышлял про себя Лобов, наблюдая, как слаженно и увлеченно работают Бьорн, Севка и, конечно, Тасенька. Ангел Тасенька, куда он без нее!

С Тасей Гронской Лобов познакомился пару лет назад. Она была его ровесницей, но приехала на Новгородчину недавно, а раньше где только не работала. «Мой путь в археологию тернист, – шутила Тася, – после школы я совершенно не понимала, чем заняться, поэтому на всякий случай закончила пединститут. В курганы меня потянуло потом, когда старше стала…»

Прежде Тася жила в Петербурге, но года полтора назад, устав от бесконечных переездов и съемных углов, она продала свою комнату в «элитной» коммуналке на Невском и купила небольшую квартиру в центре Новгорода, в двух шагах от работы.

– Столичная суета, шум, пробки, туристы – все это не мое. Я ведь не коренная петербурженка, а провинциалка, люблю провинцию, а еще люблю свою работу, – рассказывала про себя Гронская.

Увлеченность археологией и сблизила их с Лобовым. Год назад они как-то незаметно для самих себя сошлись и с тех пор жили вместе. Теперь с легкой Тасиной руки у вечно скитавшегося, мотавшегося между Москвой и Новгородом Мити появился свой дом, в котором был и удобный письменный стол с зеленой лампой, и мягкое кресло, и бесчисленные книжные полки, и балкон с видом на Ярославово Дворище. В их союзе Дмитрий Сергеевич, без сомнения, играл «первую скрипку», а спокойная, уравновешенная Тася добровольно согласилась с партией скромного оркестранта. Даже не помышляя о соперничестве, она безусловно признала за Лобовым талант и профессиональное превосходство. И все же без нее торновский проект вряд ли бы состоялся, ибо каждому творцу нужен надежный тыл.

– Не нервничай, Мить. Перемелется, мука будет. Ты, как обычно, прав, потерпи, завтра все устроится, – звучал ее ободряющий голос.

В нужную минуту Тася всегда оказывалась рядом, один лишь ее взгляд придавал Лобову уверенности.

Небольшого роста, с короткой стрижкой, неброская, Тася и одевалась неброско, предпочитая спортивный стиль, и почти не пользовалась косметикой, однако тщательно следила за здоровьем и за фигурой. Она была худенькой и в прекрасной физической форме. «Эй, парень, как пройти…» – Со спины ее часто принимали за мальчишку-подростка, тем более на велосипеде. Пешие или велосипедные моционы входили в ее ежедневную программу оздоровления.