Что-то вязавшая бабушка-вахтерша беспрепятственно впустила меня вовнутрь, услышав, что я к Светлане Игоревне. Как же так можно? А если я иду ее убивать?

Найти кабинет хозяйки этого Центра изящных искусств для меня не составило особого труда. Я поднялась по роскошной чугунной лестнице на второй этаж, огляделась и сразу же шагнула к дубовой двухстворчатой двери. На ней не было никакой таблички, но внутреннее чутье мне подсказывало, что надо открыть именно ее. Сначала я попала в приемную, там меня никто не встречал. За единственным столом стоял компьютер, по экрану которого медленно плавали пузыри. Должно быть, секретарша отсутствовала на своем рабочем месте уже минут пятнадцать, если не больше. Поскольку доложить о моем приходе Родионовой было некому, я постучалась в кабинет и, не услышав отклика, позволила себе открыть дверь и войти.

В просторном кабинете, уставленном букетами с цветами, также не было ни души. Я окинула его беглым взглядом и уже хотела выйти, но мне вдруг бросился в глаза один предмет, выглядывающий из-под стола. Это была лежащая на боку черная замшевая туфля. Неужели я опоздала? Сделав несколько шагов вперед, я зашла за стол и наклонилась. В этот момент в приемной послышались женские голоса. Под столом не оказалось ничего, кроме пары остроносых туфель на высоченном каблуке. Я успела только подняться во весь рост, когда дверь распахнулась. Женщина, появившаяся на пороге, увидела меня, вздрогнула и попятилась назад. «Ни дать ни взять Алла Назимова, звезда немого кино», — пронеслось у меня в голове.

— Светлана Игоревна, простите меня за вторжение, — проговорила я, продолжая находиться за ее столом. — Я — Охотникова, вы мне сегодня звонили.

— Ах, Евгения, — облегченно вздохнула Родионова. — А я уж было подумала…

— Все нормально? — уточнила секретарша, выглядывая из-за плеча своей начальницы.

— Да, Ника, все в порядке, завари нам чай, — Светлана зашла в кабинет и закрыла дверь. — Евгения, вы что, рылись у меня в столе?

Прежде чем ответить, я вышла в центр кабинета, зафиксировала свой взгляд на балетках, которые были на ногах моей клиентки, затем перевела его на туфлю, торчавшую из-под стола. Родионова поняла, что заставило меня заглянуть под стол, и пояснила:

— Не могу весь день ходить на каблуках, ноги отекают.

— Простите, я должна была проверить, что там, это моя работа.

— Довольно извиняться! Присаживайтесь! — Светлана сделала жест рукой в сторону стены, вдоль которой стояла череда венских стульев. Я расположилась примерно посередине. Хозяйка кабинета сначала убрала в шкаф свою обувь, внесшую некоторую сумятицу в наше знакомство, а затем подошла к окну, в которое били лучи яркого полуденного солнца. Опустив планки жалюзи, она произнесла, не оборачиваясь: — Я всерьез беспокоюсь за свою жизнь. Мне угрожают, и я хотела бы, чтобы вы, Евгения, были рядом со мной двадцать четыре часа в сутки.

Родионова так и стояла ко мне спиной, то открывая, то закрывая горизонтальные планки жалюзи.

— Светлана Игоревна…

— Можно просто Светлана, — поправила меня клиентка.

— Хорошо, Светлана, — я без труда опустила ее отчество. Клиентка выглядела старше меня лет на семь, не больше. — Вы можете мне рассказать, от кого исходит угроза? Если я буду это знать, мне будет легче вас защитить.