— А сюда вы приехали только потому, что он позвонил, да?

— Конечно, только потому. А вы бы на моем месте не поехали?

— На вашем месте, разумеется, не поехал бы. И не трогал бы телефонную трубку, а оставил лежать, как была. Откровенно говоря, ничто не доказывает, что он вам звонил. Нет ни одного доказательства.

— Не трогала трубку... А с милицией я бы связывалась мысленно? Или телепатически?

— Нет, просто позвонили бы по другому телефону.

— Но ведь в том-то и беда — не было у меня под рукой другого телефона!

— Все равно трубку нельзя трогать.

Я разозлилась.

— А почему, позвольте вас спросить? Неужели потому только, что кому-то может прийти в голову, будто я все это выдумала? И приехала сюда так просто, без всякой причины? Или что это я его убила? Делать мне нечего, как только разъезжать по ночам и убивать незнакомых людей! Вот и шлепнула этого, как его...

— Вольдемара Дуткевича.

Моему возмущению не было предела.

— Мания у меня такая! Хобби...

— Я о вас уже слышал, — невежливо прервал меня майор. — И много.

Я остановилась на всем скаку. Майор действительно должен много обо мне слышать, учитывая последние события. Более того, имел полное право относиться ко мне с подозрением. Сразу присмирев, я робко поинтересовалась:

— Наверное, от капитана Ружевича, да?

Проигнорировав мой вопрос, майор продолжал:

— Странное дело, вы все время нарушаете. Все время какие-то подозрительные обстоятельства. Ну а теперь и вовсе... Я лично верю, что он вам действительно звонил. Не кажется ли вам, что вас намеренно во что-то впутывают?

Это была свежая мысль. До сих пор она не приходила мне в голову. Застигнутая врасплох, я отреагировала самым что ни на есть естественным образом:

— Нет, это невозможно! То есть я как-то об этом не думала... Кто знает, может, вы и правы...

Майор поспешил меня остановить:

— Да я вовсе этого не утверждаю. Меня интересует лишь ваше мнение.

— Я пока не уверена, есть ли у меня мнение.

Туг в ванную заглянул молодой человек и молча подал майору небольшой блокнот. Майор занялся им, а я, ошеломленная предположением майора, закурила, чтобы собраться с мыслями. Мысли почему-то не собирались. Думаю, им мешала одна главная, вытеснившая все остальные: как склонить следственную бригаду приготовить для всех нас чай. Наверняка у покойного... как его, да, Дуткевича. в кухне есть все необходимое. Нечаянно я заглянула майору через плечо, и мысль о чае тут же вылетела из головы. Среди записанных в блокноте номеров телефонов был один, при виде которого у меня что-то екнуло внутри.

Майор поднял голову и с живым интересом взглянул на меня.

— Ну? — сказал он поощрительно, передавая мне блокнот. — Кого вы здесь знаете? Знаком ли вам какой-нибудь телефон?

— Пан майор, — вкрадчиво начала я, — как вы считаете — мне лучше сразу говорить всю правду или пока можно не всю? А то потом... За дачу ложных показаний...

— И вот так всегда. Каждый финтит, — философски заметил майор в пространство. А обращаясь ко мне, посоветовал:

— Лучше сразу говорите всю правду. Мне кажется, так и для вас самой будет лучше. А на той стадии расследования, в которой мы находимся, если вы кого и назовете, может, тем самым окажете и ему услугу, а не только следствию. Так что советую подумать.

Я подумала, что этот майор вроде соображает и вообще-то прав. А ведет себя странно — подсовывает мне под нос записную книжку убитого. Обычно следственные органы не раззванивают столь легкомысленно о вещдоках с места преступления. Значит, у него какие-то свои соображения. Кто-то намеренно впутывает меня... Незнакомый покойник мне звонил... Да, определенно что-то вокруг меня происходит.

Записная книжка была без алфавита, записи в ней производились подряд.