— А у тебя есть бумажные доллары? — поинтересовался Павел из-под стола, но не успела я ответить, как меня перебил Мартин:

— С бумажными долларами ее тоже засекут, они шуршать будут.

Я пошла на уступки:

— Ну тогда можешь выслать какие-нибудь шпионские материалы — микрофильмы или что другое. Маленькое, легкое и не шуршит.

— Нет у меня шпионских материалов, — огорчилась Баська. — Впрочем, долларов и бриллиантов тоже нету. Может, у вас есть?

— Есть. Разумеется! Целые кучи. Я специально нарисовала знамя, чтобы их переправить.

Вместо того чтобы играть в бридж, вся компания вдруг с оживлением принялась обсуждать проблему контрабанды в целом и возможности переправки контрабандных товаров в моем тубусе в частности, совершенно игнорируя при этом тот факт, что у меня не было ни контрабандных товаров, ни, следовательно, желания их переправлять. Да и у них не было ничего подобного, так что их повышенный интерес к контрабанде был совершенно непонятен.

— Нет, бриллианты отпадают, — решительно заявил Павел. — Они будут грохотать в этом, как его... ну, в трубке. А золото слишком тяжелое.

— Нелегально пересылать лучше всего «Гвиану», — предложил Мартин, — или «Маврикия». Можно приклеить скотчем внутри тубуса. Так что если у тебя найдется «Гвиана» — вот удобный случай избавиться от нее.

— Что за «Гвиана»? — спросила Янка, и я с готовностью удовлетворила ее любопытство:

— Самая редкая в мире марка. Ее единственный экземпляр принадлежит филателисту-миллионеру, который пожелал остаться неизвестным. Теперь выясняется, что этот неизвестный миллионер — я, только до сих пор я сама об этом не знала.

— Вот и хорошо, отправь ее подальше. Прекрасная мысль — прилепить внутри к трубке.

Наконец они угомонились, и мы занялись бриджем, только Баське, первой выходящей, делать было нечего, и она продолжала морочить мне голову:

— Послушай, раз уж ты все знаешь, расскажи, что потом делается с посылками? И что бывает, когда обнаруживается контрабанда?

— Все принятые на главпочтамте посылки сваливают в кучу в отдельной комнате, там их сортируют. Подозрительные просматривают в другом помещении. Без причины потрошить не будут, сама подумай, распорют твою подушку, полетят пух и перья по всей конторе, ничего неположенного у тебя не обнаружат, как тогда? Придется выплачивать тебе возмещение убытков. Кому это надо?

— Я думаю, ты права, — заявил в пространство Мартин.

— Кто прав? Я или Баська?

— Ты. Честный человек может смело идти на преступление. Ирония судьбы, вот как это называется. Может, но не идет.

— Зря пропадает, — вздохнула Янка.

— Так, может, выкинем что-нибудь этакое, чтобы не пропадать зря? — предложила Баська. — А что делают с такими посылками за границей?

— Это смотря где, — пробурчал Мартин.

— Три без козыря, — решительно объявил Павел.

— На Западе, где же. Что делают? — настаивала Баська.

— Пас, — ответил Мартин. — Как правило, доставляют адресатам.

— И никто их не проверяет?

Все спасовали, свои карты я выложила на стол. Павел начал разыгрывать свои три без козыря.

— А на кой черт проверять? — удивилась я. — Кому какое дело, что ты отправляешь?

Мартин меня поправил:

— Разве что подумают — спиртное. Тогда вскроют и наложат пошлину.

Но тут я его поправила:

— И то не всегда. Они верят тому, что написано. Написано, что пол-литра, они берут пошлину за пол-литра. А если в сопроводительной квитанции ты напишешь, что отправляешь «бобровку» вместо «зубровки», так и вовсе не будут открывать, потому как не поймут, и дойдет без пошлины.