— Фатальную ошибку мы уже сделали, хватит. Посчитаем лучше, сколько валюты надо натрясти. У тебя есть какой-нибудь ценник для этих марок или еще что?

— Есть. — Мартина передернуло. — И даже ношу его с собой. Посчитал все. Могу показать.

Он не спеша засунул руку в карман и достал несколько карточек. Кандидаты в преступники с интересом следили за ним, не предчувствуя, какой сюрприз их ждет. Павел набивал свежим табаком трубку, Баська прихлебывала остывший чай.

Мартин разложил на столе карточки.

— Всего получается... — Подсчитывал он медлительно, просматривая записки на карточке. — Всего получается... Триста двадцать девять тысяч фунтов на ценам прошлогоднего каталога.

Баська захлебнулась чаем. Павел просыпал на пол весь табак. Донат просто онемел.

— Триста двадцать девять тысяч чего? — спросил он недоверчиво.

— Фунтов.

— Каких фунтов?

— Английских.

— Мать честная, пресвятая богородица!..

Баська закашлялась и перевела дыхание:

— А сколько это их, как их... Инфаркт из-за тебя схвачу. Сколько долларов? Фунтов-то много здесь не награбишь!

— А кто его знает. В этом капиталистическом мире царит такая путаница, что мозги наизнанку. Кажется, в последнее время выходило около полутора долларов на фунт. Это было бы... Сейчас... Четыреста девяносто три тысячи пятьсот долларов.

— Полмиллиона, — простонал Донат.

Павел с табаком и трубкой вылез из-под стола:

— Что-то дороговато. Может, напутал? Где-нибудь лишние нули приплелись?

В хохоте Мартина звучали поистине сатанинские нотки.

— Мы идем на дно из-за так называемых австрийских «Меркуриев» в этих двух чертовых «Маврикиев». Драгоценный дедушка-коллекционер в своей ненасытной алчности не ограничился одним экземпляром. «Меркуриев» он совокупно имел тринадцать штук, в их числе четыре негашеных, гашеных три, розовых негашеных и со штемпелем тоже по три. Два «Маврикия»... И откуда только подонок выудил этих «Маврикиев»? В общем, всего на круглую сумму — сто тридцать пять тысяч четыреста фунтов.

— Да брось ты эти фунты, от них путаница одна, считай в долларах!

— Не могу. В каталогах-то фунты.

— Значит, все остальное просто чепуховина?

— Да уж. Исключительно чепуховина. Например, Гондурас, две серии авиапочты по двенадцать тысяч, вместе двадцать четыре тысячи фунтов. Однофунтовая покойная королева Виктория, две штуки по тысяче двести пятьдесят...

— Старая дурища... — обиделась Баська.

— Стерва Наполеон десятисантимовый — три штуки по тысяче восемьсот каждая. Король Леопольд Бельгийский коричневый — двести семьдесят пять фунтов, а голубой — триста фунтов. «Молдаванские волы» — более семи тысяч...

— Экая дорогая говядина, — огорчился Павел.

— Учтите, это еще цены прошлого года, — с человеконенавистническим ехидством продолжал Мартин. — Марки дорожают. Наверняка подлетели в цене. Да и пересчет, возможно, другой — этого доллара больше приходится на каждый фунт. Ничего не попишешь, наш друг неплохо подзаработал...

— Ладно, — прервал Донат. — Черт с ним. Ты меня слегка ошарашил...

— Ну и что такого, дело ясней некуда. Надо взять шестьсот тысяч, — деловито прервала Баська. — Какая разница — триста или шестьсот.

— Не забудь про двадцать процентов государству, — напомнил Павел.

— Итак, пусть будет восемьсот тысяч!

Мартин взглянул на Баську очень и очень грустно. Павел отобрал у него карточки с записями и с интересом просматривал их. Донат озадаченно качал головой.