|
Это было лицо, провозглашенное прекраснейшим в стране, лицо подруги Изабо с побережья, Мораг, и Банри Майи Благословенной. Хотя девушка и не знала этого, это было еще и лицо проститутки Маджасмы Таинственной. Переливчато мерцающие чешуйки превратились в безупречную белую кожу, безгубый рот стал просто тонким, трепещущие ноздри — признаком гордого и горячего нрава. Шрамы исчезли, так же как и седина, проглядывавшая сквозь иссиня-черные волосы. Поскольку эти черты были куда ближе к собственному облику Майи и поскольку она носила эту маску очень долго, было почти невозможно понять, что это всего лишь иллюзия.
Изабо против воли была поражена. — Да уж, ты действительно мастерица иллюзий, — сказала она ехидно. — Мне пришлось потрудиться, чтобы научиться делать это когда захочется, — призналась Майя. — Сначала мне приходилось каждый раз говорить заклинание, а потом как-то раз мне удалось навести иллюзию, не произнося заклинание вслух, и после этого с каждым днем становилось все легче и легче. — А превращения? — спросила Изабо, вся подобравшись. Майя заколебалась. — Я бы воспользовалась этой возможностью, если бы могла, — призналась она. — Есть несколько человек, которых я бы с радостью превратила в лягушек или пауков, Маргрит Эрранскую, например, но я не знаю, как. Я всегда использовала зеркало… Изабо открыла было рот, чтобы что-то сказать, потом передумала. На лице Майи уже появилось задумчивое выражение, и Изабо боялась, что как только та поймет, что до сих пор обладает силой, то решит первым делом опробовать ее на самой Изабо. Молодая ведьма подумала о своем отце, до сих пор томящемся в теле коня, и о своем желании освободить его. Но если Майя обретет полную власть над своими силами, она может стать очень опасной, поэтому Изабо прикусила губу и снова прокрутила в уме все то, что ей рассказала Майя. — Почему тогда Маргрит Эрранская помогла тебе, если вы так враждовали друг с другом? — спросила она с любопытством. — Судя по всему, сострадание не входит в число доступных ей чувств. Майя снова пожала плечами. — Я отправилась в Эрран, поскольку слышала, что Реншо вместе с Бронвин бежал туда в поисках убежища, и Маргрит приняла его, решив, что будет полезно получить власть над Бронвин. Она была вне себя, когда выяснилось, что Реншо обвел ее вокруг пальца. — Майя описала жуткую смерть Главного Искателя, и Изабо потрясенно вскрикнула. — Ты говоришь, что она послала с тобой Хан’кобана? — удивилась Изабо. Она не представляла, что мог делать Хан’кобан в Эрране и почему он служил Маргрит Ник-Фоган. Хан’кобанские воины никогда никому не служили, если не были перед этим человеком в гисе или он не стоял выше в общественной иерархии. Лишь Первый Воин и Зажигающая Пламя имели более высокий статус, чем воин всех шрамов. — Сколько у него было шрамов? — Шесть, — отозвалась Майя с любопытством. — А что? — И ты говоришь, что он узнал Проклятые Вершины? — Внезапно ее охватила тревога. — Значит, ты считаешь, что Ник-Фоган хочет заполучить Бронвин в своих целях? Может быть, Хан’кобан выкинул тебя из лодки, чтобы ты не смогла помешать ему схватить ее? Майя кивнула. — Думаю, да. Но Бронвин же не с тобой, а твоя коса все еще у меня, поэтому не думаю, чтобы он смог найти тебя, или ее, если уж на то пошло… — Но разве не ты сказала, что он узнал горы, которые вы видели в магическом пруду? — Майя кивнула, и Изабо продолжила, почти крича от беспокойства: — А если он с Хребта Мира, он должен знать о Проклятых Башнях. — Она безотчетно назвала Башни Роз и Шипов хан’кобанским названием. |
